того, в организме Селины обнаружено множество веществ. Она принимала ряд психотропных препаратов, которые мы все еще тестируем, пытаясь выучить их названия. Более чем вероятно, что это были какие-то уличные бензодиазепины. Боюсь, она оправляется от опасного коктейля, и я делаю все возможное, чтобы стабилизировать ее состояние, пока у нее ломка.

— Сколько времени это займет? — Спрашиваю я, отрывая взгляд от списка наркотиков на бумаге.

— Она должна начать чувствовать себя лучше примерно через неделю, — заключает доктор. — К сожалению, первые несколько дней своего пребывания здесь она будет не в себе, поскольку у нее возникнут различные побочные эффекты — бессвязный лепет, повышенное потоотделение, паранойя, рвота на целых девять ярдов. Сара внимательно присмотрит за ней, пока она будет проходить через ломку.

Сара Бенсон — медсестра, которая работает в особняке полный рабочий день. Она здесь днем и ночью на случай возникновения каких-либо чрезвычайных ситуаций. Я знаю ее лично много лет, и она великолепна в том, что делает. Я более чем счастлив доверить заботу о Селине ей.

Доктор Каталано прочищает горло, а затем говорит мне: — У Селины также есть противозачаточный имплантат. Я оставила его в покое, уверена, Селина сможет решить, хочет ли она убрать его или нет, когда будет в сознании и трезвом уме.

Я нахожу некоторое утешение, в том, что Селине, не приходилось сталкиваться с нежелательной беременностью, пока она была в плену у Джино. Не могу представить невыразимые ужасы, через которые она прошла, и знаю, что она никогда бы не хотела, чтобы ребенок прошел через это, не говоря уже о ее собственном.

— Если тебе больше ничего не нужно, я бы хотела вернуться домой, — сообщает мне доктор.

— Да, конечно. Спасибо вам за все, что вы сделали.

— У Сары есть мой номер на быстром наборе. Я могу быть здесь через десять минут, если что-нибудь случится, — уверяет она меня.

— Спасибо вам, Док. За все, — говорю ей, прежде чем встать и выйти из кабинета. Я иду по коридору, проходя мимо двери Селины, по пути в свою комнату, когда мои ноги внезапно останавливаются, туфли прирастают к деревянному полу. Застонав, я провожу рукой по лицу. Я знаю, что должен немного поспать, но по какой-то причине чувствую непреодолимую потребность снова проведать Селину.

Я говорю себе, что это продлится всего несколько минут, но минуты быстро превращаются в часы, и вскоре я просто сижу там, наблюдаю за ней… и жду.

Глава 5

Селина

Медленно просыпаюсь, перед глазами все плывет. Я быстро смаргиваю влагу и как только зрение начинает проясняться, изучаю комнату, в которой нахожусь.

Она роскошная, оформлена в приглушенных серых и пурпурных тонах. И первое, что приходит на ум, это то, что я снова в лапах Константина.

Я пытаюсь вспомнить последнее, что произошло, и мое сердце начинает учащенно биться в груди, как сердитый военный барабан, когда воспоминания нахлынывают с новой силой.

Джино напал на меня.

Внезапно в комнате появился мужчина с серыми глазами.

Нож.

Джино перерезают шею.

Я вся в крови… и других отвратительных вещах, о которых я сейчас даже думать не могу.

Мне трудно дышать.

А потом… ничего.

Теперь я здесь, и понятия не имею, где именно нахожусь. Человек с вечеринки работал на Константина? Нет, он не мог. Константин не послал бы киллера за своим единственным сыном. И если я не с Константином, а с убийцей, который в итоге похитил меня, тогда у меня могут быть еще большие проблемы, чем у моего первоначального похитителя.

Сев, смотрю на свою правую руку, из которой торчит игла для внутривенного вливания. Морщась, вытаскиваю иглу и быстро выбираюсь из кровати. Мое сердце бьется странным стаккато, когда я хватаюсь за что попало, чтобы сохранить равновесие, и направляюсь к одному из больших окон на другой стороне комнаты.

На улице темнеет, поэтому я мало что вижу. Мои глаза бегают по сторонам, останавливаясь на высоком заборе, окружающем территорию. Бывала ли я здесь раньше? Я ищу все, что может выглядеть знакомым. У Константина много домов, разбросанных по США и в других странах, и я думаю, что побывала во всех из них. Возможно, я была здесь раньше с ним.

Мой мозг затуманен, и трудно сосредоточиться.

Мои таблетки. Мне нужны мои таблетки.

Я опускаю взгляд на свои запястья. Тот факт, что я не прикована ни цепью, ни наручниками, и то, что я одета, хотя и в больничный халат, для меня в новинку. Я была собственностью Константина, и он любил часто напоминать мне об этом.

Дверь в комнату внезапно распахивается, и я встревоженно отпрыгиваю от окна. В комнату входит молодая женщина, одетая в темно-синюю медицинскую форму, и ее глаза расширяются, когда она видит меня.

— Ты проснулась, — говорит она, явно удивленная. Ее ярко-голубые глаза немедленно перемещаются на мою руку, и я следую за ее взглядом туда. — И ты вытащила капельницу.

Она хмурится, когда видит, что по моей руке стекает кровь. — Пожалуйста, возвращайся в постель. Я схожу за бинтами и дезинфицирующим средством. Я сейчас вернусь.

Она выходит из комнаты, и дверь остается открытой. Когда девушка исчезает в другой комнате дальше по коридору, я решаю, что сейчас у меня есть шанс попытаться сбежать.

Мои босые ноги шлепают по выложенному плиткой коридору, когда я бегу. Я даже не думаю. Просто бегу. Даже не зная, смогу ли выбраться отсюда, но я не хочу чувствовать гнев Константина за смерть его сына. Кто знает, может быть, он даже винит меня. Зная этого больного ублюдка, он просто пытается вылечить меня, чтобы снова мучить… и убить. Я бы не стала сбрасывать это со счетов. Его болезнь не знает границ, когда дело касается меня. На протяжении многих лет я становилась для него отдушиной для гнева, и я не хочу видеть, насколько хуже все может стать.

Мои ноги ослабли, превращаясь в желе, но я заставляю их продолжать идти. Слева от меня находится парадная лестница, и я бегу трусцой вниз по ступенькам, изо всех сил цепляясь за перила, поскольку мои ноги скользят, а колени постоянно подгибаются. С меня капает пот, влага стекает по лбу в глаза, и я запыхалась к тому времени, как добралась до первого этажа. Смотрю налево и направо, понятия не имея, куда идти или где спрятаться. Передо мной огромная дверь, которая, похоже, ведет наружу, но я сомневаюсь, что Константин просто позволил бы мне выйти, поэтому даже не пытаюсь это сделать.