На верху горы, где рос один дрок, Гектор увидал осла, лакомившегося молодыми побегами дрока, и с неистовым лаем стал прыгать вокруг него. Испуганно косясь на собаку и дрожа всем телом, осел не знал, что ему делать. Вега хохотала и хлопала в ладоши, поощряя своего любимца к дальнейшим проделкам. Явись в эту минуту на сцену собственник осла — наверное, один из славных форестерцев, — едва ли бы он оказался таким вежливым, каким представлялись в воображении путниц эти лесные жители. Но, в сущности, ни Гектор, ни тем более его госпожа не затравливали осла, как это могло показаться со стороны, а просто забавлялись по-своему. Да и сам осел, вспомнивший, что и у него не хуже, чем у его отдаленных предков, перевезенных сюда из Месопотамии, есть хорошие зубы и копыта, тоже вошел во вкус затеянной Гектором игры и стал обороняться.

Остановившись в стороне, Сабрина широко открытыми глазами смотрела на расстилавшийся перед нею вид. Представление, заданное Гектором с ослом и так восхищавшее Вегу, нисколько не интересовало старшую сестру. Она только отметила про себя, как бы не вышло недоразумения из-за этой игры, но потом махнула рукой и предалась своим мыслям.

Внизу, под ее ногами, раскинулась обширная зеленая равнина, по которой серебряной лентой извивалась узенькая речка. На некотором расстоянии от нее, в живописном беспорядке, были разбросаны домики довольно большого селения — Дрейбрука. Домики были небольшие и со своими выбеленными стенами утопали в густой зелени садиков; сквозь эту зелень теперь, при заходе солнца, ярко сверкали золотом и пурпуром маленькие окна.

За рекой тянулся другой горный хребет, весь ощетинившийся вековым лесом, и по этому хребту шли дороги в самую густую глушь Фореста. По другую сторону Дрейбрука, едва заметно, почти касаясь самого горизонта, ширилась другая равнина с лугами и полями. Эта равнина называлась Севернской и когда-то была морским проливом.

Седые туманы, начинавшие сгущаться над этой равниной, с которой уже скрылось солнце, бросавшее теперь свои последние прощальные лучи на лесистые высоты, могли бы вызвать в воображении Сабрины картину некогда плескавшихся там морских волн. Но девушка смотрела вовсе не на эту равнину. Все внимание ее было поглощено противоположной высотой, где крутыми извивами змеилась дорога из Дрейбрука в то место Фореста, которое так и называлось «Глушью». При этом в черных серьезных глазах девушки было какое-то странное выражение, полное как бы тоскливого любопытства и недоумения.

Когда Веге наскучила забава с ослом, она отогнала от него Гектора и вперегонки с ним добежала до сестры. Взглянув ей в лицо, шалунья сразу заметила грусть в ее взгляде.

— Ах, милая Сабрина, — защебетала Вега самым наивным тоном, хотя ей заведомо хотелось немножко задеть сестру за живое, — насколько мне помнится, ты стремилась сюда затем, чтобы полюбоваться своей тезкой — рекой, а смотришь совсем не на нее, бедняжку, а прямо в противоположную от нее сторону. Даже на «великолепный» закат солнца не глядишь, повернувшись к нему спиной. Кажется, тебя заинтересовало что-то на той дороге в «Глушь», хотя на ней ровно ничего не видно.

— Да там ничего и нет, — с легким смущением подтвердила Сабрина, поймав взгляд сестры, в котором блуждал лукавый огонек.

— Так чем же она так привлекает твое внимание, милая Саб?

— С чего это ты взяла, что привлекает? — с плохо скрытой досадой проговорила Сабрина, торопливо отвернувшись, чтобы сестра не заметила вспыхнувшего на ее смуглых щеках яркого румянца. — Я просто нечаянно взглянула туда. Разве это — преступление?

Вега немного помолчала, с трудом удерживаясь от смеха, потом выпалила:

— Кто он, Саб?

— Как… кто он?.. О ком ты говоришь? — почти испуганно спросила старшая сестра, впиваясь в шалунью строгим взглядом и заметно бледнея.

— Да тот, кого ты ожидаешь увидеть съезжающим верхом с той дороги, — храбро ответила Вега. — Полагаю, что он явится верхом.

— Вега, ты прямо несносна со своим неуместным любопытством! — вскричала Сабрина и даже топнула ногой.

— Так ради чего же, собственно, ты затащила меня сюда, на эту верхушку, когда мне хотелось скорее домой? Пойдем назад. Мне и в самом деле страшно захотелось есть. Я так проголодалась, что чувствую слабость и даже, пожалуй, на минуту присяду отдохнуть.

И, присев к стволу старого, полусломанного бурей дерева, она, смеясь, прижалась к нему спиной. Смех ее был так заразителен и весь ее вид так уморителен в эту минуту, что и Сабрина невольно рассмеялась, и на этот раз уже искренне. Но вскоре снова ее взгляд устремился на противоположную горную дорогу.

— Довольно, милая Саб, хитрить передо мною, — вновь зазвенел серебристый голосок Веги. — Я ведь отлично все понимаю. Ты напрасно забываешь, что мне на днях случайно попалось письмо в конверте, надписанном очень знакомым почерком. Этим же почерком — по всей видимости, мужским — было и раньше написано несколько писем, адресованных нашему отцу, а это было на твое имя. Сопоставив эти данные и приняв во внимание другие обстоятельства, я теперь прихожу к заключению, что в этом письме тебе было сообщено о том, что в такой-то день, вечером, на закате солнца, некто сэр Ричард Уольвейн поедет по Динскому лесу из такого-то места в…

— Вега, ты… настоящий демон!

— Ага! Раз ты награждаешь меня таким милым прозвищем, значит, я попала в цель! — ликовала блондинка, хлопая в ладоши. — Нечего тебе больше скрываться от меня, Саб! Признавайся лучше прямо!

— Мне не в чем признаваться, а если бы и было в чем, я все-таки не стала бы, чтобы наказать тебя за твое… шпионство. Знаю, что неудовлетворенное любопытство для тебя хуже всего. Ну и оставайся с ним, — сердито проговорила Сабрина.

— Но я вовсе не до такой степени любопытна, как ты стараешься это изобразить, Саб! — воскликнула Вега. — Впрочем, продолжай, пожалуй, скрытничать, если тебе так хочется. Это меня нисколько не трогает. Я и так знаю все, что мне интересно знать. Если сэр Ричард и в самом деле приедет сегодня в Холлимид, то неужели я не догадаюсь, что была