Свет в палатах был пригашен, и все раненые должны бы лежать в своих кроватях. Гретхен, как обычно, подошла к койке молодого солдата по имени Тэлбот Хьюз, чтобы сказать ему несколько ободряющих слов. Он был ранен в горло и не мог говорить. И он был моложе всех в палате и больше других вызывал к себе жалость. Гретхен хотелось верить, что прикосновения ее руки, улыбка, несколько слов, даже пожелания «спокойной ночи» достаточно, чтобы сделать долгие часы до рассвета менее болезненными для этого совсем еще мальчишки, раненого. Она прошла в общий зал – комнату отдыха, где раненые читали или писали письма, играли в карты или шашки, слушали проигрыватель, аккуратно разложила журналы на столе, убрала шахматную доску, сложила шашки в коробку, выбросила в мусорное ведро две бутылки из-под кока-колы.

Ей нравились эти поздние вечера. Она чувствовала себя настоящей хозяйкой, и она понимала, что в этот вечерний час молодые ребята спят на своих госпитальных койках во всех палатах главного корпуса, в теплом и уютном блоке. Молодые ребята, которые избежали смерти и покончили, хотя бы временно, с этой ужасной войной, молодые ребята, которые тихо выздоравливают здесь, стараясь позабыть, позабыть навсегда о своих страхах, о предсмертных агониях умирающих товарищей, молодые ребята, для которых каждый день пребывания здесь приближал их к миру и родному дому.

Прожив всю свою жизнь в тесноте с родителями, она ценила этот общий зал, окрашенный в приятный для глаз зеленоватый цвет, с удобными стульями, он давал Гретхен чувство, что она хозяйка собственного элегантного дома и наводит в нем порядок после веселой вечеринки, когда все гости разошлись по домам. Она, мурлыча что-то себе под нос, заканчивала наводить порядок и уже собиралась выключить свет, когда в зал, прихрамывая, вошел высокий молодой негр в темно-бордовом халате, надетом поверх пижамы.

– Добрый вечер, мисс Джордах, – вежливо поздоровался он с ней. Его звали Арнольд. Он уже давно лечился в госпитале, и Гретхен хорошо его знала. В их блоке находилось только два негра, обычно они постоянно были вместе, и впервые она увидела Арнольда одного. Она всегда с особой симпатией относилась к Арнольду. Он воевал во Франции. Ему раздробило ногу, когда немецкий снаряд угодил в его грузовик. Он был родом из Сент-Луиса, он рассказал, что закончил среднюю школу, что у него в семье одиннадцать братьев и сестер.

Арнольд много читал и всегда при чтении надевал очки. У нее сложилось впечатление, что он читал все подряд, без разбора: комиксы, журналы, пьесы Шекспира. Она же считала, что он очень начитанный и созрел для хорошей литературы. У Арнольда был вид «книжного червя» – блестящего, одинокого студента-африканца, с армейскими незатейливыми очками на носу. Иногда она приносила хорошие книги из дома, из библиотеки брата Рудольфа или из городской публичной библиотеки. Арнольд быстро, почти молниеносно их прочитывал и всегда возвращал в срок, точно в таком же опрятном состоянии, в каком и получил от нее, но никогда не высказывал своего мнения о прочитанном.

Гретхен казалось, что он молчит из скромности, ему не хотелось показывать себя интеллектуалом перед другими солдатами. Она сама много читала, но вот уже два года руководствовалась в своих литературных вкусах мнением учителя-католика мистера Поллака. Поэтому в последнее время она приносила ему такие различные по жанрам книги: «Тэсс из рода Д’Эрбервиллей», поэмы Эдны Сент-Винсент Миллей, Руперта Брука и «По эту сторону рая» Скотта Фитцджералда.

Увидев его, она приветливо улыбнулась.

– Добрый вечер, Арнольд! Вам что-нибудь нужно?

– Н-нет. Просто брожу по госпиталю. Заснуть не могу. Увидел у вас свет и подумал: почему бы не навестить очаровательную маленькую мисс Джордах, убить время. – Он улыбнулся. Какие у него белоснежные ровные зубы. В отличие от других раненых, которые называли ее по имени: «Гретхен», Арнольд всегда звал ее по фамилии. У него был акцент типичного сельского фермера из штата Алабамы. Гретхен знала: чтобы спасти от ампутации его ногу, Арнольду сделали две или три операции, и она была уверена, что глубокие морщины вокруг рта – следствие мучительных страданий. Высокий, очень изможденный и очень черный человек в просторном халате.

– Я собралась уходить и хотела выключить свет, – сказала Гретхен. Следующий автобус отходил минут через пятнадцать, и она не хотела его пропустить.

Оттолкнувшись здоровой ногой, Арнольд подскочил и сел на стол.

– Вам никогда не понять, какое удовольствие испытывает человек, когда, посмотрев вниз, видит две здоровые ноги, – сказал Арнольд. – Идите, идите, мисс Джордах, наверняка какой-нибудь молодой человек ждет вас возле госпиталя, и я не хочу, чтобы вы опоздали к нему на свидание из-за меня. Не надо его расстраивать напрасно!

– Никто меня не ждет, – ответила Гретхен. Ей стало стыдно за то, что хотела выпроводить этого парня, чтобы успеть к автобусу. – Нет, я никуда не спешу.

Арнольд, вытащив из кармана пачку сигарет, предложил ей закурить.

– Нет, благодарю вас, – покачала она головой. – Я не курю.

Он твердой, не дрожащей рукой зажег сигарету и, глядя на струящийся дымок, сузил глаза. Движения у него были медленные, выверенные. До призыва в армию, учась в школе в Сент-Луисе, он играл в футбол.

– Вот, – рассказывал он ей, – в одно мгновение здоровый спортсмен превратился в калеку. – Арнольд похлопал ладонью по столу рядом с собой. – Садитесь, мисс Джордах, посидите немного рядом со мной. Вы наверняка устали – весь вечер на ногах.

– Не беспокойтесь. На работе я целый день сижу. – Но она все же села на стол рядом с ним, только чтобы он не подумал, что она торопится уйти домой.

– У вас такие красивые ноги, – сказал Арнольд.

Гретхен посмотрела на свои дешевые коричневые туфли на низком каблуке.

– Вполне нормальные, – скромно сказала она. Но в душе Гретхен считала, что у нее действительно очень красивые ноги, узкие, не длинные, с тонкими стройными лодыжками.

– В армии я стал настоящим экспертом по ногам, – сказал Арнольд таким тоном и так естественно, как другой сказал бы: «В армии я научился чинить радиоаппаратуру»; или: «В армии я узнал все о карточных играх». В его голосе не было никакого сострадания к себе, и Гретхен стало жалко этого неуклюжего, тихого парня.

– У вас все будет в порядке, – поспешно сказала она ему. – Медсестры говорили, что врачи сотворили чудо с вашей ногой.

– Да, – фыркнул Арнольд. – Прошу вас, ни с кем не спорьте по поводу того, что старик Арнольд в скором времени многого добьется.

– Сколько вам лет, Арнольд?

– Двадцать два. А вам?

– Девятнадцать.

– Прекрасный возраст, – широко улыбнулся он.

– Да, вы правы! Если бы не война!

– А я не жалуюсь, – сказал он, затягиваясь сигаретой. – Благодаря войне я уехал из Сент-Луиса. Эта война сделала из меня настоящего мужчину. – В его голосе явно звучала скрытая насмешка. – Я уже больше не глупый деревенский парень. Теперь мне известны правила взрослой игры. Я повидал множество интересных мест, познакомился с многими интересными людьми. Вы бывали в Корнуолле, мисс Джордах?