из следственного комитета, урезанная версия — журналистам.

Потом собираюсь и еду в Листвянку. Буквально через десять минут я уже у знакомой двухэтажки. Было дело — караулил тут Лену… когда? Два, нет, даже почти три месяца назад. А кажется, что с того вечера прошла уйма времени.

В этом доме нет железных дверей и электронных замков, и я просто захожу в подъезд. Первый этаж, квартира справа. Старая обшарпанная дверь.

Живьем я никогда его не видел, только на фото. Прислушиваюсь к собственным ощущениям и, помимо прочего, замечаю в себе даже странный интерес к нему. Чем-то же он привлек мою Лену, пусть и ненадолго.

Ревную ли я к нему, хоть немного? Пожалуй, что нет. Точнее, теперь — нет. Но были моменты, были, когда меня буквально раздирало изнутри от ревности.

Нажимаю кнопку звонка. Дверь мне открывает заспанная пожилая женщина. Наверное, его мать. Запахивая халат рукой, смотрит на меня с недоумением.

— Здравствуйте. Я к Антону.

Она что-то тихо бормочет себе под нос, но пропускает в прихожую, темную и тесную.

— Антон, наверное, еще спит… я его разбужу… Как вас представить?

Она стучит в ближайшую дверь, приоткрывает ее.

— Я сам представлюсь, — говорю я и, чуть отодвинув ее, прохожу мимо нее прямо в комнату. Помявшись, она уходит.

Сразу у входа стоит старый, узкий диван. Пустой. А чуть дальше у окна вижу кровать с самодельной конструкцией — что-то вроде опоры для подтягивания.

Заслышав шум, первым просыпается Антон. Поднимает над подушкой всклокоченную голову, таращится на меня ошарашенно. Рядом с ним жмется Ленина подружка. Увидев меня, ойкает и натягивает одеяло до самого лба.

— Ты кто? — моргая, спрашивает меня Антон.

— Это Герман… Ленин Герман, — еле слышно шепчет ему она.

Он бросает взгляд на нее, потом снова на меня.

— А Лена здесь? — ошалело вращает он глазами.

— Нет. Её здесь нет.

Озираюсь — присесть бы куда-нибудь, чтобы не нависать над ними. Но на единственном стуле какие-то крошки, и садиться я брезгую. Поэтому привстаю у стола, опершись задом о столешницу и скрестив ноги. Скольжу взглядом по комнате, пытаясь представить, как тут могла жить моя Лена. Но не могу. На подоконнике пепельница, полная окурков. На полу возле ножки кровати валяется пустая пивная банка. И, похоже, не одна.

— Как ты тут оказался? Чего тебе надо? — ему явно неловко, хоть он и старается скрыть за агрессией эту неловкость.

— Поговорить.

— О чем нам разговаривать?

— Герман, отвернись, пожалуйста, — пищит из-под одеяла Ленина подруга. Но я на нее даже не реагирую.

‍Достаю из кармана визитку. Кладу на тумбочку рядом с кроватью.

— Это контакт моего знакомого доктора. Он сам из Китая, практикует в Иркутске. У него своя клиника в Зеоне. Специализируется он на заболеваниях опорно-двигательного аппарата. У него какие-то свои методы лечения, не совсем традиционные, но действенные. Поднимает на ноги даже безнадежных. Я с ним уже договорился, чтобы ты прошел у него курс лечения, ну или два, сколько понадобится. Для тебя это будет бесплатно. Так что звони, записывайся, бери снимки, какие есть и…

— Мне от тебя ничего не надо.

— Ты чего, дурак, что ли? — слышу шипит Ленина подружка. — Молчи…

— Мне ничего от тебя не надо! — повторяет он громче, с надрывом.

Тоскливо вздохнув, говорю ему:

— И кому ты хуже этим сделаешь? У тебя мать уже старая. Если на себя плевать, о ней хоть подумай. Сейчас уже не она о тебе должна заботиться, а ты о ней…

Он лежит, смотрит перед собой и, растопырив ноздри, шумно тяжело дышит.

— В общем, хочешь быть гордым и беспомощным — дело, конечно, твоё.

Отталкиваюсь от стола и иду к выходу.

— А тебе-то какая разница? — бросает мне в спину Антон.

— Никакой, — честно говорю ему я. — Мне лично плевать, лежишь ты, ходишь или бегаешь. Но… я хочу, чтобы Лена была счастлива. Хочу избавить ее от чувства вины.

Он ничего не отвечает, и я выхожу из комнаты. Уже на улице меня догоняет Ленина подруга.

— Герман, подожди! Не говори, пожалуйста, что ты нас… ну, что мы… — мямлит она, краснея.

— Что вы с ним спите? — заканчиваю за нее. — Я и не собирался.

— Просто лучше я сама… потом… Я вообще не собиралась, честно! Просто так вышло… Ну, мы просто вчера отметили немного…

— Я ничего Лене не скажу, но, ради бога, избавь меня от подробностей. А если тебя волнует Лена, то уговори его на лечение.

— Да, да, конечно, уговорю! Обязательно! — закивала она с готовностью. — Спасибо!

***

Спустя два дня

Вечером едем с Леной к отцу. Он возжелал вдруг познакомиться с будущей невесткой поближе. Особым желанием, конечно, не горю, но как-то нужно выстраивать их отношения.

Лена нервничает. Могу ее понять. Я бы на ее месте и вовсе не хотел никаких знакомств.

В доме отца неожиданно людно. Оказывается, он пригласил к себе и всё семейство Явницких, и Марка Соломоновича с женой, дочерью и зятем, и еще кого-то. Поначалу все разглядывают мою Лену с любопытством, заваливают ее вопросами. Еще бы. Отец ведь представил ее, когда мы вошли, весьма своеобразно.

— Друзья, моего Германа вы все знаете, а вот эта милая девушка — Елена. Любовь всей его жизни.

За столом прокатываются легкие смешки, совершенно безобидные, но бедная моя Леночка первые пять минут сидит аж пунцовая. Впрочем, довольно быстро осваивается. Находит общий язык с женой Макса, они ровесницы. Да и с остальными нормально общается. Отец же с ней — просто сама любезность.

В какой-то момент отец просит меня выйти с ним. Мы запираемся у него в кабинете. К нам присоединяется и Марк Соломонович.

— Значит, всё? — многозначительно спрашивает отец.

Но я его понимаю. И киваю утвердительно:

— Всё.

— Да, конечно, всё! — подхватывает Марк Соломонович. — По всем новостным каналам сегодня только о нем… о его аресте… Леонтьев даже сынка своего переплюнул по популярности…

— Интересно, как ему в СИЗО понравится, — хмыкает довольно отец. Потом переводит взгляд на меня и, расплываясь в улыбке, распахивает объятья. — Спасибо тебе, сын… А я ведь, признаться, до самого конца не верил, что у нас выгорит как надо… Это всё ты!

— Молодец, молодец, что тут скажешь… — поддакивает адвокат.

***

Возвращаемся домой около полуночи. Лена, раскрасневшаяся, счастливая, делится впечатлениями:

— Какой чудесный вечер получился, да? Я боялась твоего папу, а он, оказывается, вполне даже ничего. И мне очень понравилась Алена…

Заходим в дом, и тут звонит сотовый.

— Так поздно… — встревоженно хмурится Лена. — Наверное, что-то случилось.

Это отец.

— Герман, ты еще не слышал новость?