* * *

Машина встала на колеса. Отец Василий со стоном ощупал разбитый лоб. Голова в крови. «Хрен с ней! – подумал он. – Почему машина заглохла?!» Принялся щупать провода и в этот самый миг боковое стекло с жалобным стоном вылетело, а в окне появился подсвеченный сбоку чужими фарами короткий автоматный ствол.

– Спокойно, батюшка, не дергайся! – услышал он голос начальника охраны Игоря Васильевича. – Где босс?

– На заднем сиденье, – выдавил священник.

Сзади заскрипела дверца, и отец Василий машинально подумал, что от удара наверняка повело весь корпус, и теперь его хрен кто выправит, и вообще машине каюк…

– Хозяин! Как вы? Хозяин! Очнитесь!

– Мертвый он, – тихо отозвался вместо Хозяина костолицый.

– Кто его? – сглотнул начальник охраны. – Ты?

– Нет. Сам.

Священник оторопело обернулся и глянул на заднее сиденье. В свете фар двух джипов лицо Хозяина было отчетливо видно, и так же отчетливо было видно, что он мертв. Уж покойников-то отец Василий повидал…

– Че там, Игорь Васильич?! – засуетились толпящиеся сзади своего начальника охранники. – Чо там? Живой?

– Цыц! – приказал начальник охраны. – Всем сдать назад!

Захрустели по снегу несколько пар сапог, замелькали тени, и все смолкли.

– Как это сам? Может, в аварии? – переспросил начальник.

– Нет. Он еще до того сердце остановил, – серьезно ответил костолицый. – Я это видел.

– Зачем? – удивился начальник охраны; похоже, сам вопрос, а может ли Хозяин остановить себе сердце, сомнению не подвергался вовсе.

– К чекистам не хотел попасть…

Начальник охраны задумался.

– Че там, Игорь Николаевич? – подошел один из охранников. – Может, «Скорую» или ментов?

– Назад! Всем назад, я сказал!!! – cтрашно заорал начальник охраны.

Охранники испуганно отступили еще дальше.

– Ну, что будешь делать, Игорь Васильевич? – ровно, по-свойски поинтересовался костолицый.

– Не знаю, Боря, – покачал головой начальник хозяйской охраны. – Надо подумать. Надеюсь, ты насчет чекистов пошутил?

– Какая теперь разница? – усмехнулся костолицый. – Шутил – не шутил… У тебя на руках труп, ты и думай.

Отец Василий обомлел от такой наглости. До этой секунды он наивно полагал, что это У НИХ на руках труп. Но, кажется, Боря знал, что говорил…

– Ладно… – тяжело вздохнул начальник охраны. – Я с этим разберусь… Надеюсь, что больше тебя не увижу. – Он повернулся к своим подчиненным. – Скачков, Рябина! Ко мне!

– И я надеюсь, – абсолютно серьезно ответил костолицый, дождался, пока труп Хозяина вытащат из машины, и хлопнул отчаянно заскрежетавшей дверцей. – Ну, что там у нас, поп? Едем или как?

* * *

Машина завелась и даже тронулась. Метров через тридцать они выбрались из кювета, и священник проехал еще километра полтора, пока не понял, что больше не может: руки тряслись, а перед глазами плавали огненные круги.

– Как ты, Боря? – кинул он назад. – Повести сможешь?

– Нет, братишка, извини, – слабо откликнулся костолицый. – Мне что-то не по себе…

– Исповедаться тебе надо, Борис, – серьезно посоветовал священник. – Очиститься перед господом.

– А ты мою исповедь примешь? – так же серьезно спросил костолицый.

Отец Василий почувствовал, как по его телу пробежала дрожь – то ли от чудовищной усталости, то ли от этого нежданного вопроса.

– Приму, Боря, – кивнул он.

– Тогда тормози.

* * *

Все это было совсем не по правилам. Но отец Василий знал: не всегда правила отражают суть происходящего; порой то, что происходит в жизни, куда важнее всяких правил. Он довел «жигуленок» до маленького мостка через мелкую то ли речушку, то ли просто лужу и съехал с дороги. В глазах давно уже все плыло. Он разъединил провода, с трудом открыл дверцу и вышел наружу.

Под ногами чавкала обтаявшая на солнце да так и не успевшая смерзнуться земля, в небе драгоценными камнями сияли звезды.

– Выходи, Боря, – позвал он. – Постой под звездами…

Костолицый не отвечал.

– Боря! – встревожился отец Василий. – Как ты?

– Ни-че-го… – слабо откликнулся костолицый. – Да-вай, поп, быстре-е…

Священник ухватился за дверцу и распахнул ее. Он едва видел лицо костолицего, но чувствовал: ему по-настоящему плохо. Он придвинул Бориса поближе к выходу, чтобы мартовский ветерок обвевал его лицо, быстро, глотая слова принялся читать тропари, иерейские молитвы и наконец произнес последнее: «Се чадо, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое…»

– Я убил человека, – задыхаясь от волнения, сразу начал с главного костолицый. – Раньше… я думал, что это произошло… случайно… А теперь не знаю. Страшно все это. Даже не знаю, простится ли…

История, рассказанная костолицым, была столь же ужасной, сколь и простой. Молодой, способный лейтенант, только что вышедший из училища КГБ, был отправлен на свое первое задание вместе с группой более опытных офицеров. Дело было серьезным, можно сказать, делом чести: брали человека, причастного к убийству полковника спецслужб. И поначалу все шло как нельзя лучше…

Борис Ефимов нормально отрабатывал свой – самый безопасный – сектор, когда в окне погас свет, а буквально через пару секунд стекло с грохотом вылетело, и из окна выскочил высокий плечистый мужчина. Он огляделся и внезапно бросился на Бориса.

Борис еще долго не мог себе признаться, что просто испугался. Но так оно и было. Лейтенант отдал приказание остановиться и, когда мужчина не подчинился, просто открыл огонь на поражение.

Это не был опасный преступник. Подозреваемый в причастности к убийству человек не пришел в ту ночь домой… Лейтенант Ефимов застрелил его рослого, не по годам развитого пятнадцатилетнего сына. Что заставило парня сломя голову выскочить в окно и помчаться прочь от дома, так и осталось тайной. Может быть, он услышал подозрительные звуки за дверью и решил, что это пришли грабители? Хотя и телефон в доме имелся, да и парень, как выяснилось позже, был не робкого десятка…

Время было перестроечное, и дело о случайной трагической гибели пятнадцатилетнего подростка замяли с огромным трудом. А молодой лейтенант Боря Ефимов прошел через несколько служебных расследований и в конце концов благодаря «свежему дыханию перемен в нашем обществе» остался «на улице» вместе со своим специфическим образованием и колоссальной обидой на несправедливость жизни.

Не сразу, ох, далеко не сразу повзрослевший Борис Николаевич Ефимов сумел набраться мужества и переоценить то, что с ним произошло. Он еще успел поработать и простым охранником в полубандитской фирме, и в частном сыскном агентстве, и даже получил однажды заказ на убийство – хвала господу, хватило ума отказаться… А потом попал к Хозяину. Здесь и остановился.