Внезапно то тут, то там по границам черного круга начали вспыхивать колоссальные факелы белого пламени. Динамики донесли далекие гулы потревоженной воздушной толщи.

В зале крейсера произошло общее движение.

— Дайте максимальное увеличение! — бросил Торанц.

Операторы быстро нашли очередной растущий факел, поверхность Марса рванулась навстречу, расползлась во все стороны, факел вырос до размеров солнечного протуберанца, на него больно было смотреть, так он был ярок. Вытягивался он откуда-то из неведомых глубин атмосферы, детали которых не просматривались. Вот он съежился, опал и исчез. Сквозь вихрящиеся белые полосы облаков проступил край черного диска Конструктора.

— Ничего не видать, — сказал Пинегин с сожалением. — Может, это работа «серых призраков»?

Картина в виоме снова изменилась, появилась вся панорама Марса с непередаваемо черным зрачком Конструктора. Диего вгляделся, и по центру пятна явственно разглядел непрерывное изменение форм центральной надстройки. Было такое впечатление, будто там кипит и вспучивается черная смола, выдувая пузыри, сигаровидные отростки, купола и острые иглы, каждая из которых была величиной с крейсер, а то и больше; гигантский кипящий котел, извергающий в небо черные струи, опадающие зализанными, округленными волнами…

Вдруг виом мигнул, изображение исказилось, и все исчезло, остался ровный белый фон холостого режима.

— Что там у вас? — повысил голос Торанц.

— Разбило зонд!

Прием переключили на другой зонд, но и этот аппарат через минуту прекратил существование.

— Отведите их подальше, — посоветовал Пинегин. — Видимо, «серые призраки» в самом деле начали свои эксперименты. Что показывают приборы?

— Свистопляска! — отозвался кто-то у пульта. — Оставшиеся на поверхности автоматы передают такое, что просто глазам не верится!

Диего почувствовал слабость и прикрыл глаза.

— Может, выключить? — спросил Нагорин, озабоченно читая показания автомеда.

— Не надо. Лучше дай чего-нибудь укрепляющего из твоего медицинского арсенала и иди туда, к ним, с меня хватит и киберняньки. Если понадобится, я выключу сам.

Нагорин поколдовал над автомедом, убедился, что Диего чувствует себя лучше, и вышел. Пограничник остался один. «Жив! — подумал он. — Главное, что Габриэль жив… я вытащил его чудом… если только Конструктор не приложил к этому свою „руку“… Жив, а там посмотрим, медицина еще не сказала своего последнего слова. Знал бы он, что тут сейчас творится!»

В виоме ничего не менялось. Шар Марса отодвинулся, превратившись в странную голову с единственным зловещим черным глазом.

* * *

Спустя сутки, в течение которых от «серых призраков» не поступало никаких вестей, словно они бесследно растворились в атмосфере Марса, наблюдатели с крейсеров УАСС, окруживших планету, доложили, что Марс потрясли новые серии марсотрясений силой свыше десяти баллов! Кора планеты не выдерживала чудовищных напряжений, гигантские многосоткилометровые трещины рвали ее на отдельные платформы, из трещин кое-где вырывались исполинские языки огня и потоки вязкой вишневой лавы. В атмосферу было выброшено за несколько часов столько пыли и пепла, что она стала полностью непрозрачной.

— Агония, — тихо сказал Пинегин.

В экспедиционном зале крейсера находились лишь руководители погранслужбы и УАСС, ученые и члены экипажа. Диего чувствовал себя вполне сносно, что дало ему возможность покинуть медсектор и тоже присоединиться к руководству.

Все понимали, что решается судьба Марса, судьба отношений Конструктора с людьми, а может быть, и судьба человечества. Никто не знал, каковы размеры взрослого Конструктора, может быть, он способен расти до размеров Солнечной системы, может, планетарной материи ему окажется мало и он примется за Солнце!.. Неизвестность — вот что терзало людей — худшая из пыток!

— Если Сеятели не помогут — не поможет никто, — сказал Торанц. — Завтра, возможно, будет уже поздно начинать войну.

— Разве ТФ-удар уже решен? — спросил Нагорин, испытывающим взором обводя лица руководителей операции.

— Решен. Сначала в качестве предупреждения, потом…

— Но уничтожение Конструктора — это мера, которую требуют, как вы сами говорили, только чрезвычайные обстоятельства! Да, Марс мы потеряли, как новый дом, новую базу отдыха, экспериментальную базу и так далее… Но разве не мы сами виноваты? Разве не мы спровоцировали, если так можно выразиться, развитие Конструктора из яйца сверх оборотня?

— И все же вопрос уничтожения Конструктора решен, — угрюмые глаза Торанца скользнули по фигуре ученого. — Как только возникнет прямая угроза Земле — удар будет нанесен. Иного выхода у нас нет!

— Возможно, мы все же сумеем объяснить Конструктору, чем грозит его присутствие в Системе?

— Все попытки контакта окончились неудачей, — пробормотал один из ученых ИВКа. — Мы и сейчас не оставляем таких попыток, но результат…

— А свечение сутки назад? — спросил Диего. — Я помню, тогда ваш Институт пытался его анализировать.

— Да, — нехотя признался ученый. — Свечение — это, возможно, его реакция на какой-то из наших сигналов. Мы смогли выявить несколько гармонических рядов свечения, поддающихся сложнейшим пространственным формулам, но дальше дело не пошло… А продолжения не последовало, и на какой именно сигнал прореагировал Конструктор, мы не знаем. Пробовали повторить программу дня — ничего похожего.

— Я, кажется, догадываюсь, на какой сигнал он прореагировал. Именно в тот день… — Диего рассказал о попытке Грехова передать Конструктору запись, включающую лучшие музыкальные произведения человечества для детей и психосигнал, содержащий волну нежности и любви.

— Весьма любопытно, — оживился ученый. — Ведь Конструктор действительно еще дитя, а мы ему все время долдоним взрослые истины. Где же этот ваш экспериментатор?

— Он… в реанимации, в медцентре Управления. Во время патрулирования его модуль упал на диск Конструктора.

— Извините, я не знал. Вы разрешите повторить эксперимент? — обратился ученый к Торанцу.

— Если есть хоть малейший шанс, его надо использовать. Жаль, что Грехов не поделился своей идеей раньше. Действуйте.

Ученый отошел к пульту технических операций, потом подозвал Диего:

— Запись у вас сохранилась?

— К сожалению, нет, модуль Грехова остался… внизу, и тогда мне было не до аппаратуры воспроизведения.

— Жаль, но попытаемся синтезировать новую запись.

В течение последующих двух часов крейсер несколько раз менял позицию вокруг Марса, вскипающего по всей поверхности султанами дыма, пара и огня. А потом в зале появился «серый призрак».