И вряд ли они станут убивать быстро. Награду никто не отменял…

В ночной тишине даже отсюда слышен щелчок бойка внутри винтовки — клац! — и… и ничего.

Ни огненного снопа из дула, ни грохота выстрела, ни удара в ногу.

Улыбка под дулом винтовки погасла.

— Scheisse!

И время вернулось в привычный бег.

Леха перекатился на бок, потом опять на живот. Вскочил, пытаясь устоять на том, во что превратилось копыто. Непривычно, неудобно… но можно. И идти можно. И, кажется, даже бежать…

Жаль, до самого немца не успеть. Но до щели-то можно! Пока он выщелкнет старую обойму, пока достанет свежую, пока вставит… Слава программерам-реалистам, сделавшим перезарядку точно такой же, как в реале!

Хромая, Леха поскакал к стене, к спасительной черной расщелине. Расщепленное копыто проваливалось ниже, чем раньше, и каждый шаг отдавался глухой болью в ноге, но двигаться можно. Пусть и не так быстро, как раньше, но можно.

Только немец, вместо того чтобы выщелкивать старую обойму, просто отвел винтовку в сторону, удерживая ее одной левой рукой, а правой скользнул к поясу с патронташем. Но не за обоймой, а за гранатой. Выдернул зубами чеку и швырнул гранату к скальной стене.

Граната шлепнулась в песок перед самой расщелиной, до которой Лехе было метров двадцать. А за три секунды… Как раз над гранатой и окажешься. И это бы неплохо — если бы был как гарпия или сатир. Взрывом бы убило с гарантией, и сразу бы и новая аватара, целая и невредимая, и оказался бы прямо в долине, рядом с сатиром…

Только бронированного быка граната едва ли убьет сразу. Лишь посечет ноги, но сразу не помрешь. А с этого урода станется и вколоть бычку той зеленой дряни, которой здесь повышают здоровье. Еще и подлечит, чтобы потом от души попытать…

Леха взвыл от бессильной ярости — все-таки отогнал, сука! — развернулся и помчался прочь.

От расщелины, от гранаты, от немца, шлепнувшегося на землю, чтобы не достало взрывом, но уже отщелкивающего пустую обойму.

Досчитывая про себя — два, три… — плюхнулся на песок, и по ушам врезал грохот взрыва, а по крупу стегнула тугая волна воздуха.

И снова на ноги, и снова вперед — быстрее за дюну! Пока сзади скрипит и щелкает железо, выпуская из магазина старую обойму. Выпуская из патронташа новую. И снова магазин винтовки, принимая в себя свежие пять патронов…

Леха вильнул, и вовремя. Фонтанчик песка взмыл в воздух из-под самых ног. Еще один выстрел…

И все! Вот он, гребень дюны! Через него — и дюна прикрыла от немца.

Можно нестись в пустыню — пока еще немец доберется до своего мотоцикла, пока нагонит по следам… Вот только и проход в долину закрыт! И к сатиру. И, значит, к каперам…

И еще это расщепленное копыто! Там, возле скальной стены, на слежавшемся песке, еще туда-сюда, но здесь, в мягком песке… Рваные концы кости глубоко входили в него, а когда выдирал ногу, цеплялись, изгибались… Словно там, в реале, где осталось настоящее тело, кто-то хватал пальцы на руках щипцами и пытался содрать с них ногти…

Кажется, копыто потихоньку стягивается, заживает — но так медленно!

Сквозь шум ветра в ушах пробился треск мотоцикла.

Догнал, гад.

Леха свернул влево — к вершине ближайшей дюны. Улечься прямо за ней, подождать, пока этот следопыт вылетит из-за гребня, не видя того, что его ждут, — и…

И встал, так и не добежав до гребня. Треск мотора был не одинокий. Сразу несколько моторов.

И трещит не сзади, где остался снайпер, а спереди. Именно из-за этой дюны и ревет… Черт!

Не щелкая по браслету — раньше надо было, теперь-то что, поздно уже! — Леха крутанулся, почти скатился вниз по склону, рванул к соседней дюне.

Звук скачком стал громче, и из-за спины ударили конусы света. Все вокруг залило скачущим светом, от которого замельтешило в глазах…

Леха взвыл от досады и помчался изо всех сил. — насколько позволяло это чертово копыто. Быстрее, быстрее! Уже не обращая внимания на тупую боль в ноге, — лишь бы вырваться…

Один луч света бил точно сзади, бросая под ноги собственную тень. Второй — правее, третий — далеко слева. Широкой цепью идут, сволочи. Загоняют.

Леха взлетел на дюну — вон уже и гребень, — но справа взревело и ударило в глаза светом. Кто-то из троих обогнал сбоку. Влево…

Но и оттуда в глаза ударил свет фары. И рев сзади уже над самым ухом… И вдруг стало еще ярче. Уже не белый свет фар, а что-то красноватое, живое… Тень под ногами как-то странно растворилась, превратившись из четкого абриса в нечто расплывчатое… Ж ж жух!!!

Огонь накатил сзади оранжево-красной волной, ослепляя и обдавая бензиновой гарью.

Зад обожгло, но Леха уже нырнул в сторону, вырываясь из этого огненного облака.

Слава богам, не напалм. Просто бензин без загустителя. Не так опасен. Струя метров на двадцать, не больше. А главное, к телу не липнет — так что сразу не сожгут. Сразу не сожгут…

Может быть, именно поэтому и без загустителя?… Огненная струя ударила справа. Леха плюхнулся на песок, пропуская струю выше… Жар ударил по морде, по глазам, в нос…

Терпеть это было невозможно — даже секунду, даже миг. Тело само рвалось прочь…

Лежать! Лежать, пропуская остатки струи! Лежать! Пока струя не пройдет над головой, ревя, как угли в топке.

Теперь можно. Можно и бежать, и реветь, выпуская из себя эту боль.

Леха вскочил и рванул вперед — но слишком поздно. Мотоцикл промчался совсем близко, в каких-то паре метров. Щелчок, ослепительная вспышка воспламенителя…

Огненная струя ударила в бок — еще плотная, еще не рассыпавшаяся на море мелких бензиновых брызг, не прогоревшая. Окатила весь бок. Шкуру, броневые наросты, просачиваясь под них…

На миг показалось, что время — лишь фантазия. Его нет, есть лишь один бесконечный миг.

…Жестяной сарай на окраине Гнусмаса… поток бензина, хлынувший через люк в потолке, — и огарок свечи, сброшенный следом…

Вот только на этот раз аватара никак не хотела умирать. Боль никуда не девалась. Горящий бензин облепил броневые наросты и прожигал шкуру, прожигал плоть, глубже, глубже, глубже… Никак не желая кончаться…

Воя, но не слыша собственного воя, Леха покатился по песку, сбивая пламя.

Под треск мотоциклов, кружащих вокруг, и радостное улюлюканье охотников.

Загребая передними ногами, потащил себя по песку, вытирая круп о песок. Сдирая с себя остатки горящего бензина, сдирая с себя клочья обгоревшей плоти, оставляя дорожку из догорающего на песке бензина.

Под рваные немецкие фразы. Выясняют, чья теперь очередь. Чтобы не всем сразу, чтобы не убить случайно. Поэтому по очереди, аккуратно и по чуть-чуть…