Я плохо разбираюсь в обуви, — с улыбкой продолжает Грег. — Но было понятно, что это отличные ботинки: очень дорогие, идеально начищенные. Помню, что на Рамсфелде был стильный серый костюм и министр благоухал прекрасным одеколоном. Хотя я знал, что один из захваченных террористами самолетов обрушился на Пентагон, все же не мог избавиться от мысли о том, насколько далек этот человек от войны, горя и страданий — от всего того, что я видел в Кабуле».

Мортенсон и его сопровождающий снова оказались в негостеприимном вестибюле. На этот раз они направлялись в зал, где предстояло выступить перед группой военных. Всю дорогу Грег раздумывал над тем, насколько все то, что он почувствовал в Пентагоне, влияет на решения, принимаемые в этом здании. Как бы он сам относился к войне, если бы все то, что он увидел: мальчики, потерявшие отца, девочки-школьницы у разбитой грифельной доски, инвалиды на улицах Кабула — стало для него лишь цифрами на экране ноутбука?

Небольшой зал был наполовину заполнен офицерами. Кое-где попадались и гражданские специалисты в костюмах.

Мортенсон решил сразу перейти к сути. «Мне казалось, что все слова будут тщетны. Мне не изменить отношения администрации Буша к этой войне, — вспоминает он. — Поэтому я решил действовать по наитию».

Он представился и начал говорить: «Я поддерживал войну в Афганистане, потому что верил нашим словам о готовности восстановить и перестроить эту страну. Я пришел к вам, потому что понял, что победа на поле боя — лишь первый этап борьбы с террором. Боюсь, что следующие этапы мы проходить не собираемся».

«МНЕ КАЗАЛОСЬ, ЧТО ВСЕ СЛОВА БУДУТ ТЩЕТНЫ. МНЕ НЕ ИЗМЕНИТЬ ОТНОШЕНИЯ АДМИНИСТРАЦИИ БУША К ЭТОЙ ВОЙНЕ, — ВСПОМИНАЕТ МОРТЕНСОН. — ПОЭТОМУ Я РЕШИЛ ДЕЙСТВОВАТЬ ПО НАИТИЮ».

Затем заговорил о племенных традициях в конфликтном регионе; рассказал о том, как враждующие стороны ведут переговоры до начала военных действий, как обсуждают, на какие потери готовы пойти, как победители будут заботиться о вдовах и сиротах побежденных соперников.

«Люди, живущие в этой части света, привыкли к смерти и насилию, — сказал Мортенсон. — Если вы скажете им: „Нам жаль, что твой отец погиб, но он умер, как мученик, во имя свободы Афганистана“; если предложите компенсацию и проявите уважение, думаю, люди поддержат вас даже сейчас. Но то, что делаем мы, — худшее из всего, что возможно».

Целый час Мортенсон говорил о легионах экстремистов, которых готовят в ваххабитских медресе. В завершение рассказал о разрушенных американскими крылатыми ракетами домах на кабульской улице Гостей.

«Я не военный специалист, — сказал Грег. — И цифры могут быть неточными. Но по моим подсчетам мы выпустили в Афганистане 114 крылатых ракет „Томагавк“. А теперь давайте умножим эту цифру на стоимость одной ракеты, оборудованной современной системой наведения. Полагаю, она стоит около 840 тысяч долларов. За эти деньги мы могли построить десятки школ, в которых учились бы десятки тысяч детей. Их образование было бы общепринятым, а не экстремистским. Мы повлияли бы на целое поколение. Как думаете, не стала бы от этого более безопасной наша собственная жизнь?»

После выступления к Мортенсону подошел подтянутый мужчина в отлично сшитом гражданском костюме. Но даже костюм не мог скрыть его военной выправки.

«Не могли бы вы составить для нас карту расположения ваххабитских медресе?» — спросил он.

«Я не самоубийца», — ответил Грег.

«Не могли бы вы строить школы рядом с этими медресе?»

«Вы хотите таким образом вывести ваххабитов из игры?» — усмехнулся Грег.

«Я говорю серьезно. Мы можем выделить деньги. Что скажете насчет двух миллионов двухсот тысяч долларов? Сколько школ вы сможете построить на эти деньги?»

«Около ста».

«НЕ МОГЛИ БЫ ВЫ СОСТАВИТЬ ДЛЯ НАС КАРТУ РАСПОЛОЖЕНИЯ ВАХХАБИТСКИХ МЕДРЕСЕ?» — СПРОСИЛИ ГРЕГА В ПЕНТАГОНЕ. «Я НЕ САМОУБИЙЦА», — ОТВЕТИЛ ОН.

«Разве вы не этого хотите?»

«Люди узнают, что это деньги военных, и я больше не смогу работать».

«Нет проблем, — пожал плечами собеседник. — Мы можем сделать частное пожертвование от бизнесмена из Гонконга». Мужчина перелистал свой блокнот. Мортенсон заметил иностранные имена и цифры на полях: 15 миллионов, 4,7 миллиона, 27 миллионов. «Подумайте об этом и перезвоните мне», — сказал военный, что-то отметив в своем блокноте, и вручил свою визитку.

Весь 2002 год Мортенсон неотступно думал об этом щедром предложении. Мысль о сотне школ не оставляла его. Но Грег точно знал: взять деньги у военных он не сможет.

«Я понимал, что моя репутация в Центральной Азии целиком определяется тем, что я действую независимо от американского правительства, — говорит Мортенсон. — И особенно от военных».

В том году на выступления Грега приходило особенно много слушателей, благодаря чему удалось улучшить финансовое положение ИЦА; но все оставалось непрочным, как всегда. На поддержание школ в Пакистане и одновременное строительство новых школ в Афганистане не хватило бы никаких средств, если бы Мортенсон не вел дела предельно экономно.

Он решил отклонить повышение своего оклада, предложенное советом директоров ИЦА: вместо 28 тысяч долларов ему предлагали 35. Думать об этом можно было только тогда, когда положение Института укрепится окончательно. Настал 2003 год, и заголовки газет запестрели сообщениями об оружии массового уничтожения в Ираке. Каждое утро, когда Грег садился к компьютеру и читал новости в Интернете, он чувствовал приближение новой войны. И радовался тому, что отказался от денег Пентагона.

КАЖДОЕ УТРО, КОГДА ГРЕГ САДИЛСЯ К КОМПЬЮТЕРУ И ЧИТАЛ НОВОСТИ В ИНТЕРНЕТЕ, ОН ЧУВСТВОВАЛ ПРИБЛИЖЕНИЕ НОВОЙ ВОЙНЫ. И РАДОВАЛСЯ ТОМУ, ЧТО ОТКАЗАЛСЯ ОТ ДЕНЕГ ПЕНТАГОНА.

Пэтси Коллинз, которая активно поддерживала работу Мортенсона после событий 11 сентября, незадолго до своей кончины предложила ему чаще выступать и бороться за мир. Она чувствовала, что национальный кризис станет звездным часом для Грега и его организации. Путешествуя по Америке и ощущая ту напряженность, которая возникла после террористических актов, Грег сумел преодолеть природную застенчивость и превратился в настоящего оратора. Но каждый раз, собирая вещи и готовясь к двадцатисемичасовому перелету в Пакистан и очередному расставанию с семьей, думал: а понял ли его кто-нибудь?

Когда США борются с режимом Саддама Хусейна в Ираке, 45-летний Грег Мортенсон спокойно ведет собственную кампанию против исламских фундаменталистов, которые часто вербуют своих сторонников в религиозных школах — медресе. Мортенсон исповедует очень простую идею: он строит светские школы и пропагандирует образование — особенно для девочек — в самом нестабильном регионе мира, тем самым лишая Талибан и другие экстремистские движения поддержки.

Кевин Федарко, журнал «Пэрейд», 6 апреля 2003 года