— Зачем ты губишь себя?

— Вовсе нет.

— Но собираешься.

— Собираюсь, — ожесточенно бросил он. — Все, чего я хочу, недостижимо. Я обманываю себя.

— Это глупо!

Ее охватила ярость, и она отпихнула его. Он споткнулся.

Миранда хотела было опять толкнуть его, но на этот раз Натан Ли перехватил ее запястье. И почувствовал, что вот-вот упадет, держится из последних сил. Миранда вполне могла вырвать руку. Вместо этого она притянула его к себе.

Позже они выдумали игру: один обвинял другого, что тот сорвал украдкой первый поцелуй. Затем по очереди предъявляли на него права. А потом все повторяли, снова и снова пересказывая начало, пока не соткалась история их отношений. Все любовники делают это: сплетают вокруг себя новый мир. Единственная разница в том, что у кого-то на это меньше времени, чем у других. Вот почему они так боялись не успеть.

Октябрь

Кто-то пробрался ночью во двор и повесил на изгибе ствола дерева распятие. Когда утром пришел Натан Ли, двор оказался пуст. Удар был нанесен. У дерева стоял Иззи.

— Клоны, едва увидели, кинулись к двери, — рассказал Иззи. — Они теперь ни за что не выйдут.

Натан Ли сорвал распятие. Маленькая статуэтка с широко разведенными руками. Мерзавец или сам был католиком, или украл у него распятие. У протестантов кресты «пустые»: перерождение не есть страдание.

— Кто ж это постарался? — Натан Ли вертел распятие в руках. — И зачем?

— Может, это подарок такой? — предположил Иззи. — Или символ: «Отче наш» как знак солидарности. От современных христиан — христианам ранним. Может быть, тут нет злого умысла.

Рассудок Натана Ли переполняла Миранда, ее худенькое тело, зеленые глаза. И так не хотелось ни о чем другом думать. Он бросил распятие в костер.

— Что делать будем?

— А давай придем к ним и скажем, — сострил Иззи, — мол, ребята, мы придумали религию о покойнике, приколоченном к дереву.

Они и раньше обсуждали это. Даже самые примитивные христиане в группе клонов не купятся на такое. Распятие не являлось предметом поклонения в течение многих веков после возникновения раннего христианства. Прежде чем появился культ распятия, должно было завершиться его фактическое применение.

— Они решили, что это предзнаменование грядущего, — сказал Иззи. — Если раньше и были у них сомнения, то теперь отпали. Это ад. Они в руках демонов.

Сверхъестественный мир клоны считали абсолютно реальным. Натан Ли постоянно слышал это в диктуемых ими письмах. Демонов винили во всем: в холодном воздухе, в головной и желудочной боли, их проклинали за плен и голоса в переговорных устройствах, за приступы депрессии и неуправляемые приливы гнева. Это было совсем не то, что могло появиться либо исчезнуть по их велению.

Существует гипотеза о том, что сознание, представление о собственном «я» начало формироваться не ранее двух-трех тысяч лет назад. До этого человек был не в состоянии провести грань между бытием и сознанием. Клоны «Года зеро» перешагнули этот психологический рубеж. Для большинства из них демоны и духи были всюду. В Библии рассказывается о гоэле, или духах-попечителях[72]. Сны были альтернативной реальностью. Сокровенные мысли считались голосами невидимых созданий. В те времена — сто поколений назад — люди, глядя на охваченный огнем куст, верили, что слышат глас Божий.

— Начинаем все сначала, — вздохнул Натан Ли.

— А стоит? — сказал Иззи. — Опять тащить их через все это? Может, они хотят упокоиться с миром в своих камерах.

— Нет, не хотят.

Они с Иззи подали пример, прогуливаясь мимо открытых дверей камер клонов.

— Ну, видите? — говорил клонам Иззи. — Никакой опасности.

— Нет, — упорствовали они. — Демоны караулят нас.

Ближе к концу дня, когда тени стали багровыми, во дворе появился Бен. Натан Ли сидел на корточках у костра. Над городом проходил холодный фронт. Двор с закопченными дымом стенами выглядел неуютным, как арена. Промозглый ветер кружил хороводы листьев.

Бен остановился над ним.

— Где эта штука? — спросил он о кресте.

Меж сосновых ветвей поднимались искры.

— В огне, — ответил Натан Ли. Отгоревшая часть свалилась в грязь. Он ударил по ней палкой. — Вон.

— А ты почему не боишься?

Натан Ли поискал такие слова, чтобы соответствовали его образу писца.

— Летопись нашей жизни пишет Бог.

— Если мы дозволяем Ему, — заметил Бен.

А может, он сказал: «Кроме тех случаев, когда мы не позволяем Ему», или что-то вроде того. Арамейский Натана Ли был примитивен. Бен постоял так еще минуту. Затем опустился на корточки рядом с Натаном Ли на краю костровой ямы, подобрал палку и пошевелил ею красные угли.

В проеме двери возник Иззи и поспешил к ним, шлепая сандалиями.

— Вот вы где, — сказал он.

— Здесь, здесь… — обронил Натан Ли.

Он глазами дал знак Иззи присоединяться, и тот пристроился с другого боку.

Бен обратил внимание на ступни Натана Ли с недостающими пальцами.

— Говорят, ты пытался бежать, — сказал он.

— Как и ты, — ответил Натан Ли.

В свою очередь, он показал палкой на шрамы Бена и ухо с отсутствующим кончиком.

Бен хмыкнул.

— Сдается мне, мы похожи.

Шрамы на его лице побагровели от холода или отсветов пламени. Они вились по коже, как вены.

— Двое симпатичных мужчин? — сказал Натан Ли.

Бен хмыкнул опять.

— Пожалуй, — сказал он.

Иззи переводил взгляд с одного на другого, пытаясь поспеть за ними. Или замедлиться, отстать. Он улавливал некий ритм и выжидал.

— Я вот смотрю, ты все слушаешь и слушаешь… — сказал Бен. Он хватал рукой искры, будто насекомых. — Сам когда-то был таким. Закидывал в воздух свою сеть. И вытягивал истории из ветра.

Натан Ли молчал, вызывая Бена на разговор. Ведь тот по какой-то причине разыскал его.

— Я тоже собирал истории, — сказал Бен. — Опрашивал таких людей, как они.

— Наши несчастные братья? — уточнил Натан Ли.