Элеонора положила руку Чарльзу на плечо.

– Вообще-то, леди Уинстенли, мы уже собирались уходить.

– Об этом не может быть и речи. Этот джентльмен говорит, что знает вас, мисс Хартли. Уверена, вы ведь не будете так грубы, чтобы отказать ему в удовольствии потанцевать с вами, пока я украду Чарльза.

Инспектор пристально наблюдал за ними – неподвижное тёмное пятно в бурлящем море, готовом крушить корабли и топить моряков.

– Не могу. Я потеряла свою танцевальную карточку.

Леди Уинстенли рассмеялась:

– Моя дорогая девочка, такое случается постоянно! Но мы никогда не прогоним юных леди из бальной залы за такую мелочь!

У Чарльза заходили желваки:

– Я этого не позволю.

Глаза у леди Уинстенли заблестели.

В своём деловом костюме инспектор Хэтчетт был словно кукушка среди воронов, потрёпанный в сравнении с блистательными джентльменами в чёрном. Руки у него были грубыми, лицо – всё покрыто морщинами. И всё же он приглашал Элеонору в её прекрасном бальном платье и сверкающих драгоценностях на танец. Какую бы историю ни рассказала после леди Уинстенли, обязательно выйдет что-то непристойное. Лучше уж смягчить удар.

Элеонора выпустила локоть Чарльза и коротко сжала его ладонь:

– Всё в порядке, Чарльз. Леди Уинстенли совершенно права. Когда я буду хозяйкой бала, я всегда буду помнить её учтивость по отношению ко всем гостям.

Леди Уинстенли покраснела. Чарльз так и не выпустил пальцы девушки.

– Ты уверена?

– Конечно. Иди, не беспокойся.

Чарльз позволил хозяйке увести его. Инспектор посмотрел на Элеонору и протянул ей руку; его глаза сверкнули. Девушка вложила свою ладонь в его, и они вышли на танцевальную площадку под целый шквал шепотков. Элеонора удерживала инспектора на расстоянии вытянутой руки. Его ладони сжимали её, точно наручники.

Заиграла музыка.

Хэтчетт танцевал как солдат – двигался вперёд и назад с механической точностью, резко сводя пятки вместе, сцепив челюсти. А его повороты больше были похожи на выполнение команды «кругом». Инспектор выставлял девушку в глупом свете, таская по всей танцевальной площадке. Зачем он пришёл? Что ему удалось разузнать?

– Что ж, инспектор, это…

– Я знаю, что вы сделали.

Элеонора споткнулась. Черноглазая женщина… неужели она явилась к Хэтчетту? Неужели выдала Элеонору? Нет, не может быть… она ведь не показывалась никому, кроме Элеоноры. Тогда, в доме, черноглазая стояла прямо за плечом инспектора, а он и не заметил, не видел её.

– Простите, боюсь, я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Прекрасно понимаете, – прошипел Хэтчетт. – Сознайтесь. Не продолжайте этот фарс.

– Что вы имеете в виду?

Инспектор подался вперёд и прошептал ей на ухо:

– Я ничего не имею в виду, мисс Хартли. Я обвиняю вас в убийстве.

Девушка замерла. Танец продолжался без неё – инспектор потащил её за собой, и она чуть не упала вперёд. В груди внезапно стало тесно.

– Что?

– Лиззи Бартрам. Флора Клири. Фредерик Пембрук. Все они умерли от ваших рук.

Элеонора вздрогнула. Это ведь всё черноглазая! Она убивала, пока Элеонора… А где была сама Элеонора? Спала. Конечно же, она просто спала!

Девушка заставила себя улыбнуться:

– Да ладно вам, инспектор. Мне всего семнадцать. Юная девушка не способна на…

– Ещё как способна.

Способна, в самом деле? Нет, она не могла. Если бы Элеонора убила всех троих, она бы помнила. Но она ведь… спала. Да, скорее всего, спала.

– И какие у вас доказательства?

– Мисс Хартли, меньше года назад вы были служанкой в опале. Эти двери для вас были бы закрыты… и они были закрыты каких-то несколько недель назад! И всё же вот вы здесь, и ваш жених – настоящий джентльмен, и у вас достаточно денег, чтобы избавить его от всех бед. Как удобно.

– Это едва ли можно назвать доказательством, инспектор. Я не виновата, что судьба была ко мне так добра.

Его лицо исказилось:

– Судьба здесь вовсе ни при чём! Вы убивали ради денег и социального положения, а теперь собираетесь пожинать плоды.

Элеонора заставила себя не сжимать плечо инспектора. Это всё было неправдой. Это не могло быть убийством! Ноги запутались в нижних юбках… ох, зачем она столько выпила?

– Что, чёрт побери, внушило вам такие мысли?

– Люди, которые вам не по нраву, имеют прискорбную тенденцию умирать.

– Может быть, тогда вам следует вести себя со мной как подобает джентльмену?

– Это угроза? Или мне следует принять это как ваше признание?

– Ни то и ни другое. Ваша теория нелепа и лишена оснований! Чего я могла добиться, убив моих подруг и опекуна?

Музыка зазвучала громче, оглушая её, когда голова и без того кружилась. Инспектор натянуто улыбнулся:

– Конец мучениям от мисс Бартрам? Огромное богатство миссис Клири? Свобода от нежелательного внимания вашего опекуна? Ваши сокровища лежат перед вами, мисс Хартли, и я знаю, какой ценой вы их заполучили.

– И какой же?

– Вы убили мисс Бартрам. Я поговорил с прислугой в особняке Гранборо – все знали, как она вас ненавидела. Какое-то время вы были нашей главной подозреваемой, пока вы – очень удобно и к месту – не вспомнили ссору мисс Бартрам с помощником мясника.

– Да как вы смеете!

– Затем у вас начались незаконные отношения с мистером Чарльзом Пембруком, о которых стало известно всем после выкидыша. И мистер Фредерик Пембрук отослал вас с позором.

– Инспектор, право же, я…

– Вы были полны решимости стать богатой дамой, – продолжал инспектор, – и потому попытались снискать расположение вашей богатой соседки. Но когда она узнала правду о вашем прошлом, вы убили её прежде, чем она успела вычеркнуть вас из своего завещания. Мисс Хилл рассказала мне, что вы даже не сделали вид, будто скорбите.

– Как вы можете даже предполагать такое!

– Но и этого оказалось недостаточно, – прошипел инспектор, – ведь все ваши деньги контролировал ваш опекун, мистер Пембрук. Вы знали, что он промотает всё ваше состояние, знали, что он может помешать вам выйти замуж за его сына, и потому вы убили его.

– Не смейте, – прошипела Элеонора, чувствуя, как кровь зашумела в ушах. – Даже не смейте…

– Вы – убийца, мисс Хартли, – продолжал инспектор. – На ваших руках – кровь троих людей.

Внезапно в толпе танцующих показалась черноглазая женщина. Улыбалась она на этот раз даже слишком широко. «Какой досадливый», – вспомнила Элеонора её слова.