class="p1">А вот взгляд выдавал, что это создание отнюдь не милое. Типичная королевишна, уверенная, что все вокруг ей должны только за факт её существования. Дома на таких насмотрелась. Общаться можно вполне мирно, но ровно до тех пор, пока интересы не пересекаются, или пока она не определилась с твоей полезностью и не попыталась сесть на шею.

Предварительное мнение о девушке я составила быстро, а у неё с этим возникли проблемы. Ну не вписываюсь я в стандартные и шаблонные рамки. Явно не крестьянка, но и не похожа на благородных, те мужскую одежду под расстрелом не наденут, и без слуг не путешествуют. На городскую припоздалую дачницу тоже не похожа. Мало того, что я одета в добротную кожу, так ещё с рюкзаком и перемётными сумками через плечо. Седло и сбрую оставила в сарае с Пончиком, а вещи забрала сразу.

Не обращая внимания на наше с девушкой взаимное молчание, хозяйка отворила правую дверь.

— Вот твоя комната. Зимой может быть прохладно, ставни плотнее закроешь, и ничего. Печь, посуда… — она подошла к кухонному закутку, указывая на названные предметы. — Холодильный ларь иногда барахлит, продукты тогда в сени вынесете. Так… — женщина на мгновение задумалась, припоминая, что ещё сказать. — Вода в колодце, ты его видела, или в реке, пока не замёрзла. Удобства и баню показала. Стирка, готовка, уборка, это вы уж тут сами. Будут вопросы или проблемы, где я живу, знаешь.

Сообщив то, что посчитала нужным, хозяйка покинула дом. Проводив её взглядом, я закинула вещи в свою комнату и повернулась к девушке.

— Ну что, будем знакомиться? Эсме Ренато, странствующий маг, — я изобразила подобие реверанса, допустимое при общении в мужской одежде.

— Ксания Смолка, — показалось, что девушка сначала растерялась, но быстро сориентировалась. Свободный маг. Тоже, — она открыто улыбнулась, но улыбка показалась фальшивой. Как у американцев — дежурная и ничего не значащая.

Дальнейшее общение показало, что я не ошиблась в первоначальной оценке. Ксания была не просто королевишной, а ещё и с замашками д» Артаньяна, когда она одна вся в белом посреди дурного грязного мира.

— Нет, ты представляешь? — рассказывала она за вечерним чаем. — Они послали меня в эту глухомань! Будто других нет. Вон, пусть всякие из провинции коровам хвосты крутят. — Ксана возмущённо взмахнула рукой, едва не опрокинув кружку. Её послали на обязательную отработку в этот район, подозреваю, не в последнюю очередь из-за такого отношения. Где-нибудь кому-нибудь не то и не так высказала, потом посчитала выше своего достоинства выяснить подробности или подсуетиться с местом работы. А теперь сидит и жалуется на то, что её, такую красивую, заставили работать по специальности. Иначе зачем учиться на стихийника? Про них тоже известно, что подавляющее большинство оседает в деревнях и пригородах, заботясь о полях, урожаях и помогая тушить пожары или выжигать поля.

Подобные истории о вопиющей несправедливости я после слышала не раз. Менялись люди, обстоятельства, но неизменно было одно — Ксану обидели, как правило, потребовав выполнять её обязанности.

Набиваться в друзья в надежде, что в будущем такая подруга пригодиться, не стала. По ряду оговорок поняла, что у неё самой нет ничего, и в столицу он приехала из такой же провинции в поисках выгодного жениха. Отец продал половину имущества для оплаты обучения, чтобы дитяточко вышло в люди, но, скотина такая, на оплату практики поскупился. А ведь мог продать корову, зачем она им, младший брат уже подрос, молока ему теперь не надо, а Ксанка страдает теперь. Жениха тоже нет. Вернее, было несколько, но они, узнав, что девушка из деревни, сразу бросали и уходили к другим, кто побогаче. Я же решила, что причина совсем в другом, но говорить об этом соседке не стала.

Где-то через месяц я знала о соседке многое, а она обо мне почти ничего. Только что я свободный маг без обязательств и училась в Белоярском филиале. Выяснив, что я ей бесполезна, Ксанка общение свела к минимуму.

Зима уверенно отстояла свои позиции у осени, обозначив своё присутствие сначала робким, быстро сходившим снежком, а затем пустила в ход тяжёлую артиллерию. Снегопад шёл несколько дней подряд с короткими перерывами, покрыв землю метровыми сугробами.

Деревня замерла. Люди предпочли сидеть дома и выходить только по необходимости, протаптывая в снегу узкие тропинки. Я с удивлением обнаружила, что здесь нет снегоуборочных лопат. В сенях было всё — вилы, грабли, топоры, какая-то мотыга, узкая штыковая лопата, но ничего похожего на совковую. Даже для верности залезла на чердак, но и там нашла только гору хлама. Провозившись до вечера, из остатков старой метлы (прутья безжалостно брошены в печь) и сиденья от старого стула (наверно, когда-то привёз с собой очередной дачник), соорудила лопату.

Полевые испытания решила отложить до утра — снаружи опять начинался снегопад, к тому же уже стемнело. Поэтому спокойно оставила своё творение прислонённым к стене в сенях и ушла спать.

Комнатка, как и предупреждала хозяйка, была прохладной. Из рассохшейся рамы нещадно дуло. Как ещё кусочки слюды, вставленные вместо дорогого стекла, не выпали. Не многие в деревне могли себе позволить подобные окна, в основном натягивали на рамы мутные бычьи пузыри. Щели я заклеила тряпичными лентами, смоченными в клейстере, а на подоконнике разложила старые тряпки, что хоть как-то сберегло от потери тепла и сквозняков.

Заснуть долго не получалось. Я долго ворочалась с боку на бок и несколько раз подходила к окну — всё казалось, что кто-то ходит снаружи. Но мутная слюда и метель не позволяли ничего увидеть. Стоило только, наконец, погрузиться в сон, как в кухне что-то громыхнуло, заставив от неожиданности едва не подпрыгнуть на кровати. У Ксанки, наверно, опять ночной жор, и в темноте своротила посуду. Но, всё-таки встала и вышла проверить, всё ли цело, и высказать своё недовольство. Девушка не раз по ночам совершала набеги на съестное, а потом жаловалась, что еда заканчивается.

Но девушка тоже стояла с зажжённым световым шариком в дверях своей комнаты. Переглянувшись, осторожно подошли к печи, отделяющей кухню от гостиной. Причина грохота стала ясна с первого взгляда — полка с посудой упала на пол, зацепив сковородки с котелками под ней. Быстро, в четыре руки, прибрав основное, снова разошлись по своим комнатам досыпать. Среди ночи всё равно полку на место не вернём.

— И как это понимать? — я спросила у угла комнаты, оставшись одна. Постороннему могло показаться, что разговариваю сама с собой, но вопрос предназначался домовому, виновато переступающему с ноги на ногу.

— Ты же за домом