На одном из углов стоял каменный дом с деревянными балками, сквозь открытое окно которого Изабель когда-то услышала музыку, так взволновавшую ее, — но не друга ее мужа, Берара. Справа тянулся узкий проход к ресторанчику — Стивен часто бывал в нем во время обеденного перерыва. Быть может, и любимый его столик у окна еще цел, возможно, за стойкой бара стоит все тот же парижанин.

— Эллис, вы не будете против заглянуть вон туда? Просто я помню это кафе.

— При условии, что в нем есть шампанское. Это «Гобер»? Мне его рекомендовали.

— Я не помню, как оно называется. Владельцу когда-то принадлежало кафе в Париже на площади Одеон.

Они постояли у витрины кафе. Стивен вглядывался сквозь стекло внутрь. Деревянные кабинки исчезли. Вдоль одной стены тянулась буфетная стойка, у другой располагались дешевые на вид столики и стулья. Он толкнул дверь, легкую, деревянную, с затянутым металлической сеткой стеклом, и она со скрежетом проехалась по каменному полу. В зале никого не было. Они подошли к стойке, за которой поднимались по стене полупустые полки.

По лестнице, видневшейся за небольшой дверью в дальнем конце зала, к ним, вяло переставляя ноги, спускался лысый мужчина с морщинистым усталым лицом в измызганном фартуке. С нижней губы мужчины свисала сигарета. Он буркнул что-то, приветствуя гостей. Стивен заказал два пива, спросил:

— Вы не знаете, что произошло с бывшим хозяином этого кафе?

— Он в Германии. В плену. В четырнадцатом году тут облавы были.

— На кого?

— Да на всех мужчин Амьена. Немцы тогда заняли город.

Стивен взял бокал с пивом.

— Вы хотите сказать, что всех мужчин угнали в Германию?

Буфетчик пожал плечами.

— Только самых глупых. И трусливых. Остальные отвертелись.

— Вы тоже? — спросил Стивен.

— Я и тогда был слишком стар, чтобы мной интересоваться.

— Что он говорит? — спросил Эллис.

— Он говорит, что прежнего хозяина кафе депортировали в Германию. Мрачноватое место, не правда ли? А было очень живым, переполненным молодыми людьми и так далее.

Стивен поставил бокал среди не стертых с цинковой стойки кружков от других бокалов. Внезапно он понял, что случилось с юношами, которые выкрикивали здесь заказы и дымили крепкими сигаретами. Те, что не полегли под Верденом, готовятся сейчас под предводительством нового бравого генерала к наступлению на берегу Эны.

— Пойдемте отсюда, — сказал он. — Поищем другое место.

— Почему? Я только начал…

— Уж слишком здесь грустно. Пойдем.

Стивен опустил на стойку несколько монет.

Снаружи темнело. Стивен уже побаивался, что испортит своими печалями первый отпуск Эллиса.

— Выбирайте, что хотите, — сказал он. — Выпивка за мной.

Они миновали кафедральный собор, обложенный мешками с песком, поднимавшимися до первого ряда окон. Стены собора остались неповрежденными, но стекла в некоторых окнах отсутствовали. Стивен уже заметил, как много на улицах Амьена женщин в черных траурных одеждах.

Выбор Эллиса пал на кафе под названием Aux Huîtres[14], в котором, однако ж, устриц не подавали. Его запрудили военные всех национальностей: англичане, французы, бельгийцы, потугальцы. Стивен купил бутылку шампанского, наполнил бокал Эллиса. Поднял свой, и они выпили за здоровье друг друга. Стивену хотелось как можно скорее напиться и забыть обо всем. Приспособиться к этому относительно нормальному миру оказалось труднее, чем он рассчитываал. Мешало обилие в нем солдат. Он знал, многие из них еще вчера ползали по пояс в грязи среди крыс. А теперь — лаковые ремни, гладко выбритые лица. Если они могут так добродушно смеяться сейчас, на какие еще обманы они способны?

Те из женщин Амьена, что не оплакивали погибших мужей, похоже, относились к иностранным солдатам вполне благожелательно — принимали предложения выпить, присаживались за столики и пытались понять изъяснявшихся на приблизительном французском английских офицеров.

Еще не успев покончить со вторым бокалом вина, Стивен обнаружил, что Эллис самовольно подрядил его в переводчики. Стеснительный майор лет тридцати пытался скрыть смущение за клубами табачного дыма, пока его товарищ, офицер шотландского полка, силился завязать дружеские отношения с пившей красное вино громкоголосой француженкой.

— Скажите, что он хочет показать ей свою землянку, — попросил шотландец.

Стивен сказал, а затем перевел ответ женщины:

— Она говорит, что он ей очень нравится, и спрашивает, не желает ли он угостить ее ужином.

На самом деле француженка высказалась с несколько меньшей определенностью. Майор попытался, запинаясь, ответить самостоятельно, однако его французский не позволил ему продвинуться дальше «'Est-ce que possible pour»[15], после чего он произвел, глядя на женщину, несколько рыцарственных жестов и снова схватился за трубку.

— Думаю, она не откажется выпить с вами, — сказал Стивен.

— Понятно. Мне страшно жаль, но я…

— Не беда, я сейчас принесу. А вы пока поболтайте.

Вернувшись к столику, Стивен увидел, что женщина хохочет над какой-то пропущенной им шуткой. Эллис встретил его несколько неуверенным взглядом, однако увидев ответную улыбку Стивена, тоже рассмеялся и ударил кулаком по столу. Сидевшие по соседству офицеры снисходительно поглядывали на их компанию. Стивен закрыл глаза и быстро выпил. Он купил в баре бутылку виски «Олд Оркни» и сейчас, опрокинув в себя стопочку, запил ее шампанским. А когда открыл глаза, душу его уже согревали теплые чувства к соседям по столику. И он облегченно вздохнул.

Шотландец попросил:

— Скажите ей, что в очередной отпуск он свозит ее на выходные в Париж. Ему охота побывать в «Мулен Руже».

— «Мулен Руж», — эхом подхватила женщина и, снова рассмеявшись, прибавила по-английски: — Очень хорошо.

Все наперебой принялись нахваливать ее английский. Женщина обратилась к Стивену:

— Скажите ему, что я выучила английский у генерала, который жил тут некоторое время.

— Она думает, что вас скоро произведут в генералы, — перевел Стивен.

Майор смущенно покачал головой. Что-то в его gaucherie[16]напомнило Стивену Уира, и он ощутил внезапный прилив жалости к отсутствующему другу. Хорошо бы Уир тоже был здесь, бедный странный Уир, такой неискушенный и успевший помимо собственной воли приобрести опыт, который другим и не снился.

В скором времени стало ясно, что шотландец, притворяясь, будто помогает другу-англичанину, на деле сам пытается очаровать француженку.