В Чикаго 20 тыс. безработных прошли по улицам города к зданию мэрии, требуя: «Хлеб – нуждающимся, одежду – голым, дома – бездомным». Результатом акций вроде этой стало оказание некоторой помощи примерно 10 тыс. семей.

В январе 1874 г. в Нью-Йорке большая демонстрация рабочих, которую полиция не пустила к зданию мэрии, направилась к Томпкинссквер и там полицейские им сообщили, что митинг запрещен. Демонстранты остались на площади, где их атаковали блюстители порядка. Вот что писала одна из газет: «Полицейские дубинки поднимались и опускались. Женщины и дети с криками бежали во всех направлениях. Многие из них были растоптаны во время панического бегства толпы. На улице конная полиция сбивала с ног зевак и безжалостно избивала их дубинками».

Забастовки были организованы на текстильных фабриках Фолл-Ривера (Массачусетс). В Пенсильвании, в районе добычи антрацита, произошла так называемая «долгая забастовка», а ее участники, ирландцы, состоявшие в «Древнем ордене ибернийцев», были обвинены в актах насилия, преимущественно на основании свидетельских показаний частного детектива, внедренного в ряды шахтеров. Их называли «Молли Магвайрс». Суд признал этих людей виновными. Как считает Ф. Фонер, изучавший свидетельства очевидцев, их подставили, поскольку забастовщики являлись профсоюзными активистами. Историк цитирует газету «Айриш уорлд», с сочувствием относившейся к бастующим, которая называла их «умными людьми, чье руководство придавало сил сопротивлению шахтеров бесчеловечному сокращению их заработков». Фонер также ссылается на газету «Майнерс джорнэл», издававшуюся владельцами шахт, которая так писала о казненных: «Что собственно они сделали? Когда оплата труда казалась им неприемлемой, они организовывали и проводили забастовку».

Всего, по данным автора исследования «Молли Магвайрс» Э. Бимбы, было казнено 19 человек. Имели место разрозненные акции протеста со стороны рабочих организаций, но массового движения, которое смогло бы остановить казни, так и не возникло.

Это было время, когда работодатели привлекали недавних иммигрантов – отчаянно нуждавшихся в работе, отличавшихся от массы бастующих своим языком и культурой – в качестве штрейкбрехеров. В 1874 г. для замены бастовавших горняков в район Питтсбурга, где велась добыча битуминозного угля, привезли итальянцев. В результате трех из них убили, а на судебных процессах присяжные из числа местных жителей оправдали бастующих; между итальянцами и остальными организованными в профсоюз рабочими возникла вражда.

1876 г. – год столетия провозглашения Декларации независимости – принес с собой целый ряд новых деклараций, которые воспроизводятся Ф. Фонером в работе «Мы, другой народ». Белые и чернокожие по отдельности высказывали свое разочарование. В «Негритянской декларации независимости» осуждалась Республиканская партия, на которую чернокожие возлагали надежду обретения полной свободы, а цветным избирателям предлагалось вести независимую политическую деятельность. Рабочая партия штата Иллинойс на праздновании 4 июля, организованном в Чикаго немецкими социалистами, в своей Декларации независимости провозглашала: «Нынешняя система позволяет капиталистам создавать в собственных интересах законы, направленные на нанесение ущерба и угнетение рабочих. Она сделала саму Демократию, ради которой сражались и умирали наши праотцы, посмешищем и темным делом, из-за того, что предоставила собственности непропорционально большое представительство и контроль над законодательством. Она позволила капиталистам… обеспечить поддержку со стороны правительства, получить земельные гранты и денежные ссуды эгоистичным железнодорожным компаниям, которые, монополизировав средства передвижения, способны теперь обманывать и производителя, и потребителя… Она представила миру абсурдный спектакль смертельной гражданской войны за ликвидацию рабства негров, притом что большинство белого населения, те, кто создал все благосостояние нации, вынуждены страдать от кабалы гораздо более унизительной и оскорбительной… Она позволила капиталистам как классу ежегодно присваивать 5/6 всей произведенной в стране продукции…

Таким образом, она не позволила человечеству воплотить свое естественное предназначение на земле. Уничтожив замыслы, предотвратив браки или вызвав к жизни фиктивные либо неестественные союзы, она сократила жизнь человека, разрушила моральные устои и усилила преступность, коррумпировала судей, священников и государственных мужей, поколебала в людях уверенность, любовь и честь, сделала жизнь эгоистичной, безжалостной борьбой за выживание вместо благородной и щедрой борьбы за совершенство, в которой равные возможности даны всем, а жизнь человека свободна от неестественной и приводящей к деградации конкуренции за хлеб насущный… Поэтому мы, представители рабочих города Чикаго, собравшиеся на массовый митинг, торжественно провозглашаем и заявляем… что мы свободны от всяческой лояльности существующим политическим партиям этой страны, а также то, что, будучи свободными и независимыми производителями, мы будем стремиться обрести полную власть для создания собственных законов, руководства собственным производством и самоуправления, признавая, что нет прав без обязанностей и нет обязанностей без прав. Поддерживая настоящую декларацию, всецело полагаясь на помощь и сотрудничество со стороны всех трудящихся, мы вручаем друг другу наши жизни, средства и священную честь».

В 1877 г. страна пребывала в глубокой депрессии. В то лето в душных городах, где неимущие семьи жили в подвалах и пили зараженную воду, среди детей начались масштабные эпидемии. «Нью-Йорк таймс» писала: «…уже слышен плач умирающих детей… Вскоре, если судить по прошлому, еженедельно в городе будут умирать тысячи младенцев». В первую неделю июля в Балтиморе, где сточные воды текли по улицам, скончалось 139 малышей.

В том же году не менее десяти городов были охвачены бурными забастовками железнодорожников; от них страна вздрогнула так, как ни от одного другого конфликта в истории рабочего движения.

Все началось с сокращения заработной платы в железнодорожных компаниях, где напряжение и так было высоко: низкие ставки (зарплата тормозных кондукторов, работавших по 12 часов, составляла 1,75 долл. в день), махинации и спекуляции руководства железнодорожных компаний, гибель рабочих и получение ими увечий (потеря рук, ног, пальцев, падение между вагонами).

На вокзале железной дороги «Балтимор – Огайо» в Мартинсберге (Западная Виргиния) рабочие, готовые отстаивать свою зарплату, начали забастовку. Они отсоединили локомотивы, загнали их в депо и объявили, что ни один поезд не уйдет из города, пока руководство компании не отменит 10-процентное сокращение жалованья. Чтобы поддержать стачечников, собралась такая толпа, разогнать которую местной полиции было не по силам. Чиновники компании обратились к губернатору с просьбой защитить их при помощи военных, и он направил на место ополчение. Поезд под охраной отряда милиции попытался пройти сквозь кордон, и один из бастующих, пытавшихся свести его с рельсов, вступил в перестрелку с ополченцем, старавшимся остановить забастовщика. Пули попали ему в бедро и руку, которую в тот же день ампутировали, и спустя девять дней раненый скончался.

Теперь в депо Мартинсберга застряли 600 грузовых поездов. Губернатор Западной Виргинии обратился к недавно избранному президенту США Разерфорду Хейсу с просьбой направить в штат федеральные войска, поскольку сил милиции оказалось недостаточно. На самом деле на ополчение нельзя было полностью полагаться, поскольку в него входило немало рабочих-железнодорожников. Большая часть американской армии была вовлечена в стычки с индейцами на Западе. Конгресс еще не выделил ассигнования на содержание армии, но Дж. П. Морган, Огаст Белмонт и другие банкиры предложили деньги взаймы на выплаты офицерам (но не рядовым). Федеральные войска прибыли в Мартинсберг, и движение товарных поездов было восстановлено.