– Как же ты пойдешь? – ахнула Зоя Валерьевна. – Дождь еще не кончился, и вся твоя одежда насквозь мокрая.

– Вот и хорошо. Сильнее уже не вымокнет, – натужно улыбнулась Нормалева. – А домой мне все равно надо. Ведь Соня… – Тут она внезапно замолчала, стала совсем белой и схватилась за стену.

– Что? – заметалась возле нее Зоя Валерьевна. – Что с тобой? Пойдем на диван!.. – Она подхватила Зою за талию, но та ее оттолкнула и бросилась в комнату, захлопнув за собой дверь.

Зоя Валерьевна лишь сокрушенно помотала головой. Обиды на подругу не было. Та явно опять что-то почувствовала и кинулась гадать, не в силах уже ничего говорить и действовать деликатно. А ей вновь суждено было ждать. За два последних дня это стало ее главным занятием.

Зоя Нормалева вышла не скоро. Она все еще выглядела неважно, но уже не была столь пугающе бледной. Правда, лицо ее блестело от слез, а глаза покраснели.

Зоя Валерьевна подскочила к ней, но что-либо спрашивать не решилась. Подруга глянула на нее, быстро отвела взгляд и проговорила:

– Пойдем, коньяку выпьем…

Зое Валерьевне пить не хотелось, но она лишь кивнула и прошла в комнату, где на столике возле дивана так и стояли до сих пор бутылка и два бокала. Нормалева тяжело опустилась на диван.

– Сейчас я что-нибудь соображу закусить, – сказала Зоя Валерьевна, но подруга ее остановила.

– Не надо, мы ведь не пьянствовать будем. По глоточку только. Иначе…

Она не стала продолжать, но и без слов все было ясно. Что-то случилось, но не трагическое. Все были живы. Зоя Валерьевна почувствовала это столь отчетливо, будто и сама стала экстрасенсом. Она плеснула в бокалы коньяк и протянула один подруге.

Зоя, быстрым движением влив в себя его содержимое, подтвердила ее догадку.

– Они живы. Все трое. Но…

– Но что?.. – Руки Зои Валерьевны задрожали, и она поставила бокал, так и не пригубив коньяк.

Лицо Нормалевой порозовело. Видно было, что она немного успокоилась, и вместо панической пустоты в ее глазах теперь была неуверенность.

– Я ничего не понимаю, – жалобно глянула она на Зою Валерьевну. – Я уже боюсь что-то говорить. Наверное, не стоило браться за карты в таком состоянии. И вообще все запуталось. Я чувствую, что Соня и Гена живы, и карты мне то же самое сказали. И про Николая сказали, что он жив. А вот домой Соня не поехала. Ехала, но… повернула назад.

– Почему?! – всплеснула руками Зоя Валерьевна.

– Вот тут-то как раз ерунда и получается. Будто она сама не захотела возвращаться. И в то же время… – Нормалева как-то странно посмотрела на нее и торопливо вдруг заговорила: – Ты только не принимай это близко к сердцу, наверняка это все ерунда и с гаданием я просто напортачила.

– Что? Что?! – качнулась к подруге Зоя Валерьевна. – Да говори же ты, не томи!

– В общем, там такая ерунда выходит, – отвела взгляд Зоя, – что это Гена не дал ей вернуться.

– Гена?! – вскочила Зоя Валерьевна. – Но это ведь и правда ерунда! Как он-то мог там оказаться?!.

– Вот и я о чем, – вздохнула подруга. – Ерунда это. Наврали мне карты.

– Я думаю, нам стоит лечь спать, хорошенько отдохнуть, а с утра ты на свежую голову опять погадаешь. Может, и Гена к тому времени вернется. Или Ненахов позвонит.

– Да, – кивнула Зоя. – Только ты коньяк все-таки выпей, а то не заснешь.

Спорить с подругой Зоя Валерьевна не стала. А сделав этот несчастный глоток, почувствовала вдруг такую невероятную усталость, что еле нашла в себе силы достать из шкафа постельное белье для Зои и самой добрести до кровати. Ее не хватило даже на то, чтобы убрать с журнального столика остатки «гульбы», что в любое другое время повергло бы ее в шок.

* * *

Она спала столь крепко, что не проснулась даже от настойчивой трели дверного звонка. Ее растрясла Нормалева:

– Зоя! Проснись! Кто-то звонит в дверь. Наверное, это Ненахов.

Зоя Валерьевна тут же подпрыгнула.

– Ой! А сколько времени?

– Да уже почти десять, – улыбнулась подруга. – Сильна же ты дрыхнуть!

Зоя Валерьевна быстро натянула халат и посеменила в прихожую, крича на ходу:

– Бегу, Игорь, бегу! Подожди, сейчас открою.

Взглянув мимоходом в настенное зеркало, она ужаснулась: растрепанные волосы, красные глаза с мешками под ними!.. По ее мнению, выглядела она, как спившаяся бомжиха. Показываться в таком виде перед красавцем-полковником было попросту невозможно!

– Зоюшка! – крикнула она успевшей привести себя в порядок подруге. – Открой, пожалуйста, дверь, я хоть причешусь да умоюсь.

Нормалева пошла открывать гостю, а Зоя Валерьевна шмыгнула в ванную.

За шумом воды она не слышала, что происходит в прихожей, до нее лишь доносились глухое бубнение. Голос был мужской, и она от души порадовалась, что Ненахов все же нашелся. Правда, отчего-то не позвонил, а пришел сам.

Зоя Валерьевна от вспыхнувшей страшной мысли замерла с зубной щеткой во рту. Если он пришел, а не позвонил, значит, что-то случилось с Геной!.. Она почувствовала, как поплыл из-под ног пол, и ухватилась за раковину.

И тут раздался стук в дверь ванной.

– Зоя! Зоя! – послышался из-за нее взволнованный голос Нормалевой. – Выходи скорей, это милиция.

«Всё!.. – гулко застучало в голове. – Всё, всё, всё!..» Что именно «всё», она никак не могла додумать. Да и не хотела она ничего додумывать, она боялась двинуть мысль дальше этого бьющего в висках набатом «всё». Ей захотелось влезть сейчас в пустую, холодящую блестящей эмалью ванну, свернуться калачиком, закрыть глаза, заткнуть уши и никогда-никогда не выбираться оттуда!..

В дверь заколотили сильней. Теперь послышался мужской голос:

– Геннадий Николаевич, открывайте! Или мы сломаем дверь.

Зоя Валерьевна почувствовала себя воздушным шариком, наполненным гелием. Не держись она за раковину, наверное, и впрямь бы взлетела. «Гена жив! Гена жив!..» – билось теперь в голове вместо кошмарного «всё».

– Постойте, постойте! – закричала она. – Я уже открываю!

Отбросив зубную щетку и наскоро ополоснув лицо, она открыла дверь, но не успела выйти, как ее отодвинула в сторону крепкая мужская рука и в ванную ввалился здоровенный шкаф в милицейской форме.

– Где он? – рыкнул верзила, увидев, что она в ванной одна.

– Геннадий? – спросила Зоя Валерьевна. – Но я не знаю. Я уже сама думала звонить вам. Но вы же заявления о пропаже только через трое суток принимаете, так?

– Вот только, пожалуйста, не надо, – поморщился милиционер.

– Что не надо? – удивилась Зоя Валерьевна.

– Не надо считать нас дураками.