Мне оставалось непонятным все — как мы будем с Джеком жить, где и на что? Точно нам снова восемнадцать и перед нами полная неизвестность. И Джек опять говорит, что справится. Не говорит, как именно, но ему веришь. Не справляюсь обычно я. Со всеми обязанностями. Матери, жены, незаменимого работника. И Ярослав такой же непутевый — ещё капитан Врунгель предупреждал, как вы яхту назовёте, так она и поплывет. Ну а я в питерском болоте с лихвой нахлебалась воды. Остаётся только надеяться, что с именем для дочери я не прогадала.

Как и с дорогой. Не была на этой даче сто лет. Навигатор повёл меня какими-то огородами, но все же вывел к месту. От предложения загнать машину во двор я отказалась. Сказала, что мы ненадолго. Нам ещё собраться в Москву надо.

— Какую Москву? — не поняла моя мать.

— Любовь Львовна наконец с дачи вернулась.

Я обошла машину и помогла вылезти сначала Женечке, а потом и Ярославу. Не знаю, что родственники там передумали, пока московский племянник сидел в машине.

— Под мопед попал, — сказала я, передавая внука деду на поруки.

— Как?

— А как у нас гоняют, не знаешь, что ли? — чуть повысила я голос. — Нога цела. Нервы не очень.

На крыльце показалась Катя. Я невольно отвела взгляд, хотя говорила себе, что выкажу королевское спокойствие. Дед усадил внука в шезлонг и предложил всем выйти на улицу.

Я все ещё не смотрела в сторону сестры, хотя та уже стояла ко мне почти что вплотную.

— Тебя можно поздравить? — выдала наконец Катя.

— С чем? — напряглась я непроизвольно. Донести же никто не мог. Никто не знал. Не общается же она с Рыковым…

— С переездом. С чем ещё тебя поздравлять?

— Думала, с замужеством, — усмехнулась я ей в лицо.

— С этим я тебя уже поздравляла, — не поняла Катя ничего.

— Нет, не поздравляла. Я только в четверг вышла замуж. За Женю.

Я говорила громко. Меня могли и услышали все.

Мама обернулась первой и, встретившись со мной взглядом, на секунду замерла. Пришлось кивнуть, как бы разрешая ей выйти из ступора.

— Это шутка, да? — выговорила она скрипуче.

— Это правда, — отрезала я. — И прошу сегодня это больше не обсуждать. Я привезла к вам детей всего на пару часиков. Когда в ближайшее время получится сделать это ещё раз, не знаю.

— И почему Сомов не приехал с вами?

Я выдержала взгляд. И вопрос — даже не улыбнувшись.

— Кажется, все присутствующие знают ответ на этот вопрос. Ну а тем, кто не в курсе, достаточно того, что сегодня он работает. Вам с чем-нибудь помочь?

Да-да, с возможностью прочистить мне мозги ещё раз! Старший Димка был в городе, а младший Пашка, хоть и видел двоюродных энный по счету раз, подсел к шезлонгу и легко отвлёк от взрослых разговоров и Ярослава, и Женечку — просто заняв ее мячом, точно послушную собачку. Папа предложил включить разбрызгиватель. Становилось жарко даже под навесом, но я не подумала о том, чтобы захватить с собой сменку для детей. Только слоновье терпение для себя.

— Ты мне снова врала? — подступила ко мне мать в глубине летней кухни.

Катины свекры уехали в город, и помешать нам было некому.

— Когда я спросила тебя о причине развода, — добавила она, не получив на изначальный вопрос никакого ответа. — Ты бы о детях подумала…

Ну а чего отвечать, когда родители заранее знают нужный им ответ…

— А много вы обо мне думали, будучи родителями? Хотя бы в сорок я могу уже делать то, что хочется мне?

Последовало бессвязное бурчание. Оно было бы связным, если бы не послужной список моих родителей…

— Я не первая и не последняя мать, которая сама развелась. Но я хочу быть первой, кто прислушается к мнению ребёнка. Ярослав ещё до Жени потребовал Москву. Будет тяжело, мы переедем к нему поближе.

— И Сомов на это согласен?

— Я не хочу обсуждать Сомова и наши с ним решения.

— Надеюсь, рожать ты точно не будешь?

— Слушай, мам, вот это уж точно будет только нашим с Сомовым решением. Все, я внуков вам привезла, а не себя для препарирования.

Общение с внуками, правда, свелось к пиру горой. Выставили на стол всевозможные дары сельмага. Не забыли и про шоколадное яйцо для Женечки. Я промолчала. И вообще не говорила за столом. А отправившись за чаем вместе с сестрой, молчать себе я приказала командирским внутренним голосом.

— Ты на меня злишься? — спросила Катька, когда разговоры о погоде разбились о стену моего полнейшего молчания.

— Я не хочу портить себе медовый месяц разборками двадцатилетней давности.

— Иначе бы ты не злилась, — Катя опустила на столешницу руку, отрезав меня от двери. — Я сделала то, что просила мама. Не без удовольствия, чего скрывать. У меня был комплекс младшей сестры. Меня постоянно, до сих пор, тыкают твоими успехами.

— Ну хоть замуж ты первая вышла, — скривилась я в ответ и попыталась прорваться к двери, но Катя остановила меня новой фразой:

— Теперь я жалею, что не сказала тебе правду. Ты бы не была такой успешной с Сомовым. Так что ты все равно победила.

— Я никогда с тобой не воевала.

— За тебя воевала мать. Ты все своё отношение к нам показала тем, что в своей Москве тебе стало на всех нас абсолютно плевать.

— Это тебе на мать плевать! — огрызнулась я. — Чего она на тебя без продыху пашет?

— Ну а что ей ещё делать? Ну вот реально! Пусть будет занята варкой борщей. Отец хотя бы таксерит иногда и со своим ведром возится, а она только если с подружками по телефону потрындит. Все ж внуками заняты, никуда не выходят. Твоя вот свекровь… Бывшая, чем занята?

— В театры ходит и на выставки.

Катя ехидно закивала.

— А нынешняя?

— Понятия не имею… И мои свекрови к моим родителям никакого отношения не имеют.

— Конечно! Ты же уехала! Ты же сбросила их на меня!

— А теперь давай скажи, почему я уехала!

Почему я ушла из кухни, говорить не приходилось. Именно для того, чтобы не сказать лишнее или не опрокинуть чайник с кипятком сестре на голову. Может радоваться, мои проблемы только начинаются! С детьми, свекровями, работой, ну и… С Сомовым! Безоблачного будущего мне не светит. И права на ошибку у меня больше нет. Не девочка, полжизни прожила.

Так же быстро и тяжело пробежало полдня. Мы засобирались домой. Ярослав на радостях аж сам доскакал до ворот.

— Что с ногой? Все прошло?

— Почти.

Спросил-то дед, но ответил Ярослав явно мне, чтобы я не думала отговаривать его от Москвы. Пусть не боится, не стану. Навязывать ему Джека — большая ошибка. Если только в учителя.