– У Садыкова такие есть?

– Здесь лучше.

– Забираю все.

– Ты даже цену не узнал, боярин.

Сверившись с записями, Михаил еще вчера вечером подсчитал остаток и цену.

– Две гривны.

Щеки боярина побагровели.

– Вчера Садыкову дешевле продал, бестия!

– Так сегодня товар куда как лучше!

– Не врешь? Перекрестись!

– Как можно! – Михаил перекрестился.

Боярин довольно ухмыльнулся.

– Так-то оно лучше. Держи!

Он вытащил из-за пазухи серебряные гривны и отдал Михаилу.

– С тобой останется мой человек, он дом покажет.

Тем же образом, что и вчера, корзины на подводах доставили в дом боярина.

Михаил вернулся на судно окрыленный. Такого успеха он не ожидал. Всего три дня в Твери, а товар уже продан. И выручка – сам-четыре! Всегда бы так.

– Куда теперь? – спросил Григорий.

– В Москву.

– В Твери товары брать будем?

– Нет.

Тверь от Москвы недалеко, и цены на товары здесь практически московские. «Овчинка выделки не стоит», – решил Михаил. Он был технарем, и ему хорошо давались точные науки, а вот с географией, историей и литературой он не очень дружил. Но тем не менее из школьного курса истории помнил, что Москва возвысится, подмяв под себя и Новгородскую республику, и Великое княжество Тверское. И «принуждение к миру», как говорили его современники, пройдет не совсем бескровно. А потом будут опричники Ивана Грозного с многочисленными жертвами среди новгородских жителей.

Потому он и хотел обосноваться в Москве. В принципе в плане спокойствия и безопасности – лучше Ярославль или Суздаль, но, на его взгляд, выглядели они уж очень маленькими, провинциальными. Москва, правда, тоже невелика, но там жизнь все-таки кипит и торговля бойкая.

Михаил лелеял надежду открыть в Москве свою лавку, купить дом и вести оседлую жизнь. Ходить за товарами самому, конечно, интересно, и купить можно выгодно – взять хотя бы встречу с Вернером, принесшую ему изрядную прибыль. Но ему была больше по нраву жизнь стабильная, без эксцессов.

У Волока Ламского перетащили лошадьми ушкуй, и вскоре они уже были в Москве.

Михаил ее не сразу и узнал – едва ли не четверть города выгорела. В городе стоял запах гари, по пепелищам бродили люди, отыскивая уцелевшее добро. М-да, пожалуй, правильно, что он завернул для торговли в Тверь. Хотя то там, то сям уже стучали топоры, и на расчищенных участках возводились новые избы. У кого были деньги на строевой лес, торопились до осени, до холодов возвести себе жилье. Ватажка хороших плотников могла сложить избу за десять дней – с окнами, полами, крыльцом. Много времени уходило на кладку печи, печники были в дефиците, да и сохнуть печь до первой растопки должна была долго.

Походил по столице княжества Михаил, посмотрел на разорение, повздыхал. Мало того что деревянная Русь горит повсеместно, так еще удельные и великие князья города разрушают, никак власть поделить не могут. А еще уничтожают людей, в плен угоняют и тоже жгут враги внешние: литовцы, татары ордынские и крымские – да несть им числа.

Пока ходил по Москве, мучительно вспоминал, какие города на Руси не горели дотла, куда татары не дошли. Выходило – только Север, вроде Холмогор (нынешнего Архангельска), Соловков, где только монастырь и есть, да еще Белозера и Вологды. Однако Михаил был человеком теплолюбивым, и жизнь на Севере его не прельщала. Там и лето-то один месяц в году, и в реках не искупаться из-за холодной воды. Нет, те края безопасны, но не для него.

Были и другие города, вроде Хлынова. Но туда можно добраться по воде только через Казань или, если не хотелось встречаться с татарами, посуху.

На судно он вернулся задумчивым, уселся на корме и голову повесил.

– Ты чего такой печальный, хозяин? – устроился рядом на борту Григорий.

– По городу ходил. Печальное зрелище, одни пепелища. Беда у людей, чему радоваться? Дом хотел купить – небось сейчас цены взлетели. Да и опасаюсь теперь деревянный брать, каменный куда как лучше, не сгорит.

– Многие бояре и каменные дома побросали, от пожара из города с семьями утекли. Слышал я от людей, что они за городом имения себе строят – кто подсуетился вовремя. Земелькой-то в основном Великий князь да церковь распоряжаются. Так что проще уж готовый дом купить и перестроить, а то и вовсе снести и новый на его месте воздвигнуть, чем пустошь получить. Великий князь землицу за заслуги жалует больше воеводам да дворянам.

Ну хоть здесь ясность какая-то появилась. Обзаводиться жильем край как надо, ну еще месяца два-три, если с погодой повезет. А потом холода грянут, реки льдом покроются – на кораблике уже не поплаваешь.

И еще одна причина была: денег у него прибавилось изрядно. Капитал купеческий, что он в тайнике нашел, умножился впятеро, как не больше. Все время с собой его иметь Михаил опасался. Корабль захватить могут, утонуть в бурю запросто может, даже сгореть случайно. И получится тогда – ни корабля, ни денег, хоть на церковной паперти подаяние проси. А в доме надежно спрятать можно, в том же подполе. Правда, чтобы дом не разграбили, когда он по торговым делам отлучаться будет, кого-то нанимать надо – вроде сторожа или домоуправителя.

– Григорий, присматривай дом, поговори со знакомыми. Я же к купцам схожу, с ними потолкую.

– А может – ну ее, эту Москву? Купим дом в Сергиевом Посаде? Монастырь рядом, все чинно, спокойно. У монастыря стены высокие да крепкие, от любого врага оборонится.

– Монастырь-то оборонится, а сами посады? Понятно, жители в монастыре укроются – а дома? Сгорят?

– Тогда не знаю, что присоветовать. Ты хозяин, решай сам.

Легко сказать – «решай», а как? Если бы знать…

– А как до монастыря по воде добраться?

– Ну, сначала по Клязьме, потом по Вори, дальше Торгаша будет, а потом – Кончура. На ней как раз Сергиев Посад и стоит.

– Что-то далеко выходит… А ты откуда знаешь?

– Ходил как-то раз, запомнил.

И все-таки Михаил решил брать дом в Москве. Прибудет вот так с товаром в Первопрестольную, а голову приклонить негде будет, до Сергиева Посада не меньше двух дней по узким рекам добираться надо.

Походил он по торгу, поговорил с купцами из местных, московских, – с приезжими что толку выяснять? Нашел купца, который и подсказал ему:

– У меня по соседству боярин дом продать хочет. От Великого князя дачу получил недалеко от города. Поговори с ним.

«Дачей» назывался удел земли, часто с деревнями, холопами и скотом, пожалованный боярину за заслуги. Дача переходила по наследству сыновьям, если они несли военную службу, были служивыми боярами.

– Познакомь, сведи, – попросил Михаил.