которое тоже потом распадается на несколько. Какие-то ручейки пресекаются, какие-то бесконечны, какие-то русла полноводные, какие-то уже или пока пусты. Это как кидать кубики в теории вероятности. Ты знаешь, каковы шансы выкинуть четыре очка, например, но интуиция дает тебе конкретный ответ – да или нет, выпадет или не выпадет. Ты чувствуешь плотность будущего события, оно или обрастает реальностью, или остается призраком несбывшегося.

Я «кинула кубики», удерживая на крючке сознания образ лица Адольфа. Перед глазами потек ручеек прошлого, раздвоился, потом направился в будущее, где распался на два, потом на три, затем два русла опустили и все оборвалось. Я пыталась все вернуть, заставить ручейки снова течь перед глазами, чтобы лучше разглядеть, но в итоге все русла перемешались и оборвались и… я отпрянула от видения, чтобы еще чего не натворить.

– Это… – я попыталась расшифровать странное ведение, стараясь не смотреть на Адольфа, с будущим которого, кажется, что-то сделала. – Непонятно… не будет, как прежде, но и как сейчас не будет. Все изменится.

– То есть? Я не буду больше беловолосым?

– Наверное, да, – я пожала плечами. – Я не практиковалась в этом деле, поэтому не могу ничего сказать точно.

Змей, кажется, не сильно расстроился.

– Что ж, ладно. На самом деле я не для того тебя увел. Не уверен, что мы еще сможем побыть наедине, – проговорил он. – Я хочу поговорить.

– Я слушаю, – произнесла я, удивленно смотря на ланка. Мы с ним не говорили с тех пор, как он подошел ко мне в городском парке, и я могла только догадываться, чем закончится наша беседа в этот раз.

– Ты меня изуродовала, – произнес он голосом, лишенным всяких эмоций. Вид у него был такой, как будто кто-то заставлял его говорить, приставив нож к горлу. – Но я тебя прощаю.

Я настолько опешила, что не сразу поняла, что он сказал. Когда же до меня дошло, что змей предлагает мне официальное перемирие, я решила ответить.

– Ты пытался меня убить, но я тоже тебя прощаю, – оторопело проговорила я.

Ланк протянул мне руку, три последних пальца были медные, а указательный и большой – серебристыми. Я пожала протянутую руку: когда наши ладони коснулись, по моей спине пробежали мурашки.

Никогда до сих пор я не касалась кожи ланков. Она совсем не походила на змеиную, скорее на тонкий бархат! Крошечные прохладные чешуйки приятно щекотали пальцы.

– Я решил, что, раз мы будем прикрывать друг другу спины с завтрашнего дня, лучше все выяснить, – объяснил он, вздохнув.

– Согласна, – я кивнула, разглядывая ланка.

Мне было тяжело смотреть ему в глаза, я испытывала некоторую неловкость, однако он, похоже, ничуть не смущался. Смотрел на меня открыто, широко раскрыв оба глаза и улыбался, кажется, искренне.

Я вдруг поняла, что была бы не против узнать его поближе, может, не такой уж и плохой?…

А потом вспомнила про гипноз.

– Эй! – воскликнула я, махнув рукой между нами, чтобы сбить концентрацию змея. – Тебе не стыдно!?

– Нет, – он улыбнулся еще шире и развернулся к двери.

Когда мы вернулись, в гостиной уже закончили ужин, Леопольд убрал со стола и принес чай с корзинкой печенья. Жители особняка расселись на креслах и диванах вокруг камина. Среди них я заметила новое лицо.

– Люциус! – воскликнула я, увидев чародея.

Обернувшись, маг встретил меня обрадованной улыбкой. Он поднялся и подошел ко мне, чтобы обнять.

– Как твои несчастные копыта перенесли дорогу от леннайев? – спросила я, не сдерживая улыбки. Как же я была рада видеть это рыжую рожу!

– Все в порядке, – устало ответил колдун. Я заметила, что он сильно похудел, а лицо осунулось. И чем он занимался, интересно? – А к леннайям я вернусь после того, как кончится этот кошмар: у них прекрасные дома отдыха.

Мы пошли к остальным. Я села в одно с Арландом кресло: мне не хватило места и, к тому же, хотелось быть к нему поближе.

– Итак, все в сборе, – сказал Рэмол, когда Адольф тоже занял свое место. – Завтра вы отправитесь во владения высокогорных слевитов, – начал он. – Перед выходом я дам вам карту и письма, которые вы должны будете передать стражам, чтобы они пустили вас в подземелья. Все, кто должен, уже знают о вас и вашей миссии. Если засомневаются в том, что вы не шпионы глубинных, покажете им Эмбера, его они точно признают. Я останусь наверху и буду следить за тем, чтобы проход не запечатали до того, как вы вернетесь. Во все остальные тонкости вас посвятят слевиты.

– Сколько у нас будет времени? – спросил Эмбер.

– Столько, сколько понадобится, – ответил серафим, наливая себе чашку чая.

– Один вопрос, – произнес Адольф, изящно устроившись в кресле.

– Ну? – Рэмол обернулся к нему.

– Какова наша главная цель? Найти леди Исавеллу, или исследовать «зло» и уничтожить его, если получится, или все-таки выжить, приползти наверх и рассказать, как там под землей живется? Каковы наши приоритеты?

– Все эти цели важны и должны быть достигнуты.

– Ладно, а если, скажем, Дейка погрызут твари, нам его бросить и продолжить экспедицию, или задержаться на несколько суток? Или если Арланд начнет видеть мертвых и перестает ориентироваться, нам отослать его наверх одного, вернуться с ним или оставить при себе, защищать от подземных тварей? Или если Люциуса опять накроет, и он начет кидаться на камни, нам нужно его убить, чтобы не мешал? Словом, наша компания не без слабых мест. Что все-таки важнее, выполнить задачу или вернуться?

После этой тираду на Адольфа уставились шесть пар возмущенных глаз. Во всех читался один вопрос: а что, если один двуликий змей случайно заблудится в подземельях!?

Однако ни Рэмола, ни Юкку подобный вопрос не смутил. Да и Адольф говорил серьезно. Похоже, это как-то связано с порядками гильдии – мол, нужно уточнять любые детали.

– Что ж, если Дейкстера ранят, попробуйте его вылечить или хотя бы донести до меня останки: я попробую воскресить его или любого из вас, – начал серафим, вдохнув. – Если Арланд начнет видеть прошлое, записывайте все, что он скажет, – это бесценная информация для исторических хроник слевитов. Если Люциус сойдет с ума…

Он вопросительно посмотрел на чародея. Тот покачал головой. Похоже, его поездка в рощу леннайев оказалась бессмысленной.

– …Если Люциус сойдет с ума, держите его подальше от бедных тварей, – закончил Рэмол. – Еще вопросы?

– То есть, если кто-то будет ранен, мы все равно должны будем продолжить путь? – спросила я, не скрывая возмущения. – Вернуться будет нельзя?

– Если сможете, остановитесь и лечите его: времени у вас сколько угодно, время – моя забота, – ответил он. – Если же нет, то поступайте, как