12 декабря 1917 года начальник 2-го бюро полковник Губэ составил следующее донесение на имя начальника Генштаба:

РАПОРТ

«Полковник Игнатьев 2-й передал вчера в Межсоюзническое бюро прилагаемые к сему четыре шифрованные телеграммы, предназначенные к отправке в Петроград.

В силу нынешних обстоятельств начальник 2-го бюро был вынужден приостановить их отправку.

Шифровальная секция не смогла их расшифровать.

В этих условиях 2-е бюро ГША имеет честь спросить: следует арестовать эти телеграммы или же отправить их».

На донесении имеется следующая резолюция: «Арестовать по приказу генерала, начальника Генерального штаба. 12 декабря 1917 года[143].»

Узнав о том, что телеграммы в Петроград задержаны, Павел Алексеевич обращается в конце января 1918 года с официальным письмом во Французскую миссию. Вот его содержание:

РУССКАЯ МИССИЯ

№ 91 Париж, 28 января 1918 года

НОТА

для Французской миссии

Полковник граф Игнатьев 2-й просит провести расследование с целью выяснить, были ли телеграммы: № 1763, врученная 9 января 1918 года, № 2 от 16 января и № 6 от 22 января (срочная) того же года, адресованные в Российский Генштаб в Петрограде, действительно отправлены и срочно сообщить ему результаты расследования.

Просьба также сообщить, по каким причинам письмо № 282, направленное 10 января 1918 года Российской миссией в адрес Российского военного атташе в Швейцарии, дипломатическое представительство в Берне, до сих пор не поступило по назначению.

Начальник Русской миссии полковник (рукой самого П. Игнатьева) — граф Игнатьев

Резолюция на документе: «В дело»[144].

По мере приближения заключения мира Советской Республики с Четверным союзом ужесточалась позиция французского правительства по отношению к русским в Париже. Русские военные представители во Франции подвергались различным видам дискриминации. Сначала под строгий контроль была поставлена их переписка с Россией и другими странами, затем им было запрещено разговаривать по-русски по телефону в Париже — разрешалось говорить только по-французски. Но это еще не все.

Судя по переписке 2-го бюро, французов больше всего волновала судьба русской разведывательной сети, контрразведывательная агентура и архивы. Так, близкий к Военному министерству директор газеты «Либерте» Бертулла писал во 2-е бюро, что «прежде всего, необходимо, чтобы П. Игнатьев согласился полностью раскрыть перед нами свою разведывательную сеть»[145].

Это было вызвано тем, что французы полагали, будто разведка П. Игнатьева располагает важными связями в Германии и Австро-Венгрии, работа с которыми ведется якобы с территории Голландии. Очень уж хотелось французам прибрать к рукам эту агентуру. Об этом свидетельствует следующий документ, датированный сентябрем 1917 года:

«Каррамба» сообщает:

В Роттердаме находится весьма крупная шпионская организация русских, подчиняющаяся парижскому центру во главе с начальником полиции Монако. В Женеве агентство «Хаазенштайн и Фоглер» взято им под наблюдение. Обычно он останавливается в отеле «Берг». Для передачи разведывательных сведений использует паровое судно «Лозанна» в Тонон-ле-Бене, где останавливается в отеле «Терминюс».

В Амстердаме разведывательную службу возглавляет некий г-н Блюхер, ранее возглавлявший ее в Монако.

В штабе эрцгерцога Фридриха, а также в штабе наследного принца Баварского находятся в качестве корреспондентов два чрезвычайно важных русских шпиона. Первый из них давал настолько замечательные сведения, что без сомнения, он имеет крупные связи в Австрии, и поэтому было начато расследование, чтобы перед наступлением Брусилова установить круг его знакомств.

Пока неизвестно, были ли эти два корреспондента, которые в настоящее время находятся в Аргентине, заменены другими.[146]

Отметив растущее недоверие к себе со стороны французских властей, П. Игнатьев в ноябре 1917 года сжигает все документы своей организации, связанные с деятельностью контрразведки, сохранив только те из них, которые имеют непосредственное отношение к возглавляемой им миссии. Одновременно он предпринимает меры по роспуску своих разведывательных организаций. Поскольку средств у русского представительства при Межсоюзническом разведывательном бюро уже не осталось, с французами была достигнута договоренность о том, что они возьмут на себя финансовые обязательства по расчетам с завербованными П. Игнатьевым лицами. Они составили 590 тысяч франков.

Ликвидация русского представительства вызвала волну недовольства со стороны сотрудников и агентов П. Игнатьева, которым было выплачено денежное довольствие всего за два месяца. Широкое распространение среди них получили слухи, о том, что В. Лещинский-Троекуров якобы привез из Петрограда 18 миллионов рублей на реставрацию монархии в России, которые они поделили с П. Игнатьевым. Французская агентура, завербованная 2-м бюро в представительстве П. Игнатьева в Париже, стала заваливать своих хозяев самыми невероятными слухами и домыслами относительно его связей с немцами.

Особо французскую контрразведку интересовали связи П. Игнатьева с великой герцогиней Мекленбургской, русской Великой княгиней Анастасией Михайловной, теткой императора Николая II, которая часто посещала Швейцарию и Монте-Карло. Контрразведка подозревала, что через нее ведутся какие-то сепаратные переговоры с немцами, хотя на самом деле речь шла о контактах П. Игнатьева с лицом русской царской крови и, возможно, это было связано с выполнением какого-то деликатного поручения Николая II или его жены Александры Федоровны, например, финансового порядка. Сам П. Игнатьев; как и положено русскому офицеру, ни словом не обмолвился в мемуарах о своих контактах с теткой Николая II и унес в могилу эту тайну императорского двора.

Однако вот какой документ сохранился на сей счет в досье 2-го бюро:

МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ ГЕНШТАБ АРМИИ ФРАНЦУЗСКАЯ РЕСПУБЛИКА

2-Е БЮРО 1 Париж, 27 сентября 1917 года Секция разведданных Секретно

СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА ДЛЯ СЕКЦИИ ЦЕНТРАЛИЗАЦИИ РАЗВЕДДАННЫХ

В продолжение записки от 23 сентября № 6625/СР-2/11 и донесения от 25 сентября с.г. Служба разведки имеет честь сообщить следующие разведывательные сведения, поступившие от союзной службы.

Великая герцогиня Мекленбургская, теща кронпринца, находилась в Париже в июле с.г. и 15 числа отправилась непосредственно в Берлин. В Париж вернулась между 5 и 7 сентября и говорят, что останется там до конца сего месяца. Остановилась в угловом доме на ул. Бюжан.