Амос опять плюнул.

- Не стоит недооценивать этого мусорщика. Он что-то задумал.

Галейн внимательно огляделся.

- Давайте отправляться. Если Мурмандрамас точно движется на восток, нам не удастся обойти его и добраться до Инклинделя. Выходит, патруль, что мы видели, на самом деле отряд разведки. Они будут идти прямо за нами, оставаясь на пути следования основных сил.

Гай кивнул:

- Нам нужно добраться до Пропасти Головореза раньше его передовых отрядов.

Арута пришпорил коня, и они поехали на восток.

Весь остаток дня им удавалось продержаться впереди солдат Мурмандрамаса. Изредка вдалеке на равнине показывались отряды, откалывающиеся от основных сил, и было видно, что кто-то движется выше. Но тропа начала спускаться, и на закате Арута сказал:

- Если мы будем и дальше двигаться в сторону равнины, то выйдем прямо на вражеские пикеты.

- Если мы будем продолжать двигаться и ночью, - возразил Гай, - то, возможно, выйдем к лесу у подножия гор. А если мы обогнем гору и проскачем всю ночь, то войдем в этот лес. Думаю, что даже Мурмандрамас не осмелится послать большие отряды солдат в Эддерский лес. Ему легче обойти его. Эддер - не самое безопасное место, но там для нас найдется укрытие. А если ехать всю ночь, то, может, нам удастся оторваться на безопасное расстояние.... по крайней мере, безопасное от них.

Джимми и Локлир неодумевающе переглянулись, и Джимми спросил:

- Амос, о чем это он?

Амос взглянул на Гая, и тот кивнул.

- Эддер - опасное место, ребята. Мы можем... могли валить лес на три мили в глубину. Можно было заходить немного дальше во время охоты. Но в глубине... ну, мы не знаем, что там такое. Даже гоблины и темные братья обходят это место стороной. Те, кто заходил далеко в лес, не возвращались. И мы не знаем, почему. Эддерский лес очень велик, так что там может прятаться что угодно.

- Тогда мы попадем из огня да в полымя, - заметил Арута.

- Может быть, - ответил Гай. - Но если мы поедем на равнину, то знаем, с кем нам придется иметь дело.

- А может мы смогли бы проскользнуть мимо в этой одежде, - предложил Джимми. Ему ответил Галейн:

- Это невозможно, Джимми. Любой моррел узнает эледела с первого взгляда. Мы об этом нечасто говорим, но поверь мне на слово. Мы мгновенно распознаем друг друга.

Амос пришпорил коня.

- Значит, делать нечего. Вперед, в лес!

Через темный лес они ехали как можно тише, словно предчувствуя беду. Снизу раздавалось эхо криков: это армия Мурмандрамаса располагалась лагерем на равнине. Арута подсчитал, что если ехать всю ночь, то к рассвету они смогли бы далеко обогнать ее, а к полудню выехать из леса на равнину и набрать скорость. Добравшись до Пропасти Головореза и лорда Брайана, барона Высокого замка, они могли бы задержать продвижение вражеской армии через плоскогорье и Сумрачный лес.

Джимми пришпорил коня и догнал Галейна.

- У меня появилось странное ощущение.

Эльф тихо ответил:

- У меня тоже. Но в этом лесу есть что-то знакомое. Никак не могу понять, что именно. - А потом с типично эльфийским юмором добавил: - Но оно и понятно: ведь меня можно назвать совсем юнцом, мне всего сорок лет.

Отвечая на шутку, Джимми промолвил:

- Да, совсем младенец.

Гай ехал бок о бок с Арутой.

- Может, нам удастся добраться сегодня до Высокого замка. - Он помолчал и наконец добавил: - Арута, мое возвращение в Королевство ставит новые проблемы.

Арута понимающе кивнул, хотя в темноте это трудно было разглядеть.

- Я поговорю с Лиамом. Думаю, что в Хайкасле я смогу освободить вас под честное слово. Вы будете находиться под моей охраной, пока мы во всем не разберемся.

- Я забочусь не о своей судьбе, - пояснил Гай. - Я отвечаю за то немногое, что осталось от народа Арменгара, который пытается попасть в Вабон. Я просто... просто хочу быть уверен, что о них позаботятся. - В его голосе слышалось отчаяние. - Я поклялся отстроить Арменгар заново. Но мы оба знаем, что этому не суждено осуществиться.

- Мы придумаем что-нибудь, чтобы вернуть ваш народ в Королевство, Гай, - заверил его Арута. (Ун посмотрел на скрытого темнотой всадника. - А что будет с вами?

- Это меня мало волнует. Но... попробуй походатайствовать перед Лиамом за Арманда... если, конечно, он останется жив. Он прекрасный военачальник и прирожденный лидер. Если бы я получил корону, он стал бы следующим герцогом Бас-Тайры. У меня нет сына, так что лучшего я бы не смог желать. Если мы справимся с тем, что нас ожидает, тебе пригодится такой человек, Арута. Единственная его вина состоит в непомерном чувстве личной преданности и чести.

Арута пообещал обдумать эту просьбу, и оба погрузились в молчание. Они продолжали ехать до полуночи, и только тогда решили остановиться на отдых. Пока лошади отдыхали. Гай подошел к Галейну:

- Мы зашли в лес дальше, чем кто-либо из вернувшихся отсюда арменгарцев.

- Я буду настороже, - отвечал Галейн. Он пристально посмотрел в лицо протектора. - Я слышал о тебе. Гай де Бас-Тайра. В прошлый раз о тебе отзывались как о человеке, которому мало доверяли, - сказал он с обычной для эльфов сдержанностью в оценках. - Но, похоже, ситуация изменилась. Он кивнул на Аруту.

Гай мрачно улыбнулся:

- На данный момент да. Судьба и обстоятельства приводят к заключению самых неожиданных союзов.

- Это верно, - ухмыльнулся эльф. - Ты думаешь так же, как эльфы. Я бы хотел когда-нибудь услышать эту историю.

Гай кивнул. К ним подошел Амос.

- Я что-то слышал в той стороне.

Гай посмотрел в ту сторону. А затем, обернувшись, обнаружил, что Галейн исчез.

Арута подошел поближе.

- Я тоже что-то слышал, как и Галейн. Он скоро вернется.

Гай присел, не расслабляясь.

- Будем надеяться, ему это удастся.

Джимми и Локлир молча ухаживали за лошадьми. Джимми изучающе смотрел на друга. В темноте было трудно разглядеть выражение его лица, но он знал, что Локлир еще не оправился от смерти Бронуин. Джимми ощутил странное чувство вины: он не думал о Кристе с того самого момента, как ушел со стены. Джимми попытался стряхнуть раздражение. Разве они не были любовниками по взаимному желанию и добровольно? Разве они что-нибудь обещали друг другу? И да, и нет, но Джимми был уязвлен собственной черствостью. Он желал Кристе только добра, но не видел смысла беспокоиться. Она могла позаботиться о себе, ее с детства воспитывали как воина. Нет, не то. Джимми беспокоили его собственные чувства, вернее отсутствие участия в судьбе девушке. Он смутно ощущал, что так не должно быть, и начал раздражаться. Ему достаточно пришлось поволноваться после ранения Аниты и мнимой смерти Аруты. Впутываться в чужие мысли было очень накладно. Наконец раздражение переросло в гнев.