Я поблагодарил Бога, что надоумил меня не прыгать на тех двоих, на здоровяка и жилистого. Иначе все могло совсем неудачно сложиться. Жилистый оказался умельцем. Он по кошачьи метнулся вперед и вбок, стелясь над землей. В руке его сверкала тяжелая шпага.

Фехтовать он не умел, это точно, но в движениях читалась природная грация и точность, а так же огромный опыт разнообразных смертоубийств, это уж можете мне поверить. Он не кинулся драться, а схватил второго парня и буквально кинул в мою сторону, совершенно скрыв себя.

Здоровяк в это время только справился со шпагой и теперь выглядывал, как бы ловчее меня запырять, что было непросто, ведь на узкой дорожке уже дергались два тела и горела лужа масла и шляпа, моя, чёрт возьми.

Ваш скромный повествователь а так же не очень юный друг, Пауль Гульди, сильно прыгнул назад, что бы не завязаться с дубиноносным парнем и не потерять из вида жилистого, который с непостижимой скоростью переместился в право и нанес длинный укол из-за спины своего товарища. Прыжок, без преувеличений, спас мне жизнь. Я отбил укол кинжалом, одновременно резанув шпагой снизу верх по предплечью парня. Тот выронил дубину и отпрянув назад, споткнулся о тело дядьки и упал, но тут же принялся вставать, причем в руках его засверкала секира.

У меня была секунда, что бы схлестнуться с жилистым один на один. Его худое тонкогубое лицо неприятно подрагивало, а шпага мелькала и перескакивала из руки в руку, как живая. Он резко выхлестнул, норовя попасть в глаз, но в последний миг чуть не упал на землю и рубанул справа налево по низу живота. Мой кинжал сберег лицо, а шпага столкнулась с его клинком в жесткой септиме[80], откуда острие полетело в стремительный полет в кварту, к его груди.

Мужик отличался нереальной быстротой. Только что он почти лежал на земле, но вот он отбивает мой укол размашистым подобием кварты и успевает прянуть назад. Я тоже был не прост. Как только клинки столкнулись, моя шпага скользнула вниз, словно повинуясь силе и напору чужого оружия, обогнула его эфес, после чего я выстрелил себя в глубокий выпад, мощно оттолкнувшись левой ногой. Шпага влетела в терцию, и пронзила плечо жилистого. Тот грязно выругался, скакнув назад, перекидывая оружие в левую руку.

В драке наметилась некоторая пауза. Дядька все еще пытался дышать и скреб руками горло. Видимо рассчитывал заткнуть дырку, откуда выливалось все больше красной влаги. Первый парень корчился у забора и надрывно стонал, ухватившись за лицо, а между пальцами хлестала кровь. Не знаю, что ему там испортила моя гарда, но на голове полно мелких сосудиков, что дают обильное кровотечение. Может быть ничего страшного.

С самого начала минуло секунд пять, но время услужливо сжалось, так что казалась наша схватка часовым побоищем – это как обычно.

Что характерно, никто из домов не высунулся.

До меня добрался здоровяк. Жилистый проорал ему что-то вроде: «стоять, надо вместе», да тот не послушался и со страшной силой рубанул с плеча. Таким ударом быка убить можно. Но я не бык.

Шпаги схлестнулись в квинте, я увел клинок вниз на замах, совершенно открыв голову, на что мужик среагировал вполне естественно: зарядил поперёк лица наискось с такой мощью, будто хотел свалить дерево.

С шагом, с молодецким хэканьем.

Я немного подвинулся встречь, приняв жуткий удар секстою. Кинжал глубоко вонзился в его живот, по самую гарду. Узкий клинок повернулся и пошел вверх, покорный воле моей жестокой руки, которая заставила его замереть лишь в печенках. Я вырвал кинжал и толкнул бывшего здоровяка в сторону парня, что подбирался ко мне с секирою справа.

На меня плеснулась чёрная в свете горящего масла кровь и дикий вопль, лишивший слуха. Здоровяк как то смешно подпрыгнул, а потом упал на колени, принимая в ладони выпадающие внутренности.

Парень увидел и услышал такое дело и расхотел на меня нападать. Он попятился и встал вровень с жилистым.

– Беги, зови наших, – прошипел тот, но я что-то такое и предполагал. Это было бы совсем плохо, даже хуже этой нелепой стычки, которая случилась единственное по моему идиотскому недосмотру. Я нарочито медленно взял шпагу в зубы, слизывая с клинка солёную кровь. Оба должны были увидеть это и испугаться. Оба аж остолбенели на долю секунды. Этого как раз хватило. Я переложил кинжал в правую и беззвучно прыгнул вперед, метнув его в бедро парню. Никуда теперь не побежит.

Мне, правда, чуть не пришлось кисло, так как жилистый, который обеими руками владел одинаково, воспользовался моментом и исполосовал яростными ударами все мое фехтовальное пространство, так что даже подумать было невозможно ни о чем кроме защиты.

Я парировал все угрозы и сумел отойти. Однако.

Его удары были очень коварны, так как он дожимал клинок пальцами после каждого моего парада, незаметно продавливая защиту. Он резанул мне правую голень, поцарапал кисть и предплечье, а так же украсил щеку новым рассечением.

Однако. Восемь ударов какого-то мужлана от сохи и лучший боец Любека, опытный ландскнехт Пауль Гульди обзавелся четырьмя дырками. Однако.

Развитие драки рисковало стать неудачным, так как на звон клинков мог прибежать ещё кто-нибудь.

Подобного развития я ждать не стал. Стремительно крутнул шпагу на кисти, показав удар в голову, и тут же со всей силы рубанул по ноге. Жилистый хищно ощерился и с легкостью отбил атаку, но вот незадача, мой клинок проскользнул под острием и вернулся по кругу, набрав немалую инерцию, которая пробороздила его корпус от ключицы до ребер. Не смертельно, дьявол задери его феноменальную реакцию.

Жилистый вновь успел отскочить, так что я лишь рассёк кожу. Но хорошо рассёк на две ладони в длину, если не больше.

И тут оба моих противника не сговариваясь побежали, причем парню даже не особо мешал кинжал в бедре. Чёрт, дерьмо кошачье, ну отчего так не везет?! Времени теперь совсем мало, они точно приведут подкрепление. Я рванул в другую сторону, под родной кров, который я, кажется, навеки терял.

Позади осталась залитая кровью улочка, два мёртвых тела и стонущий парнишка.

Я ворвался в дом. Дверь черного хода была заперта изнутри, видимо, бдительный Ганс постарался. Но я не стал тратить время на стуки и крики, а просто вынес засов ударом плеча.

– Ганс! Ганс! – он уже ковылял навстречу. В руках его недобро покачивалась взведенная аркебуза, а на поясе висел тесак. Еще не хватало, что б меня собственный слуга пристрелил после всего пережитого. – Ганс! Не стреляй! Это я – Пауль.

– Беда, хозяин, – проскрипел старый ландскнехт, какое тонкое наблюдение.

– Беда, Ганс. Мне бежать надо. Я и так не ко двору, а теперь подавно.

– Порешил кого? От добро! От это хвалю!