Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тебя люблю. – Слабо улыбнувшись, я прикоснулась к щеке Трэвиса.
– И я тебя люблю, – без промедления ответил он. – А хоть когда-нибудь Мик был хорошим отцом?
– Не знаю, – ответила я, уставившись в потолок. – Наверное, мне так казалось. Что смыслит ребенок в родителях? Некоторые хорошие воспоминания у меня сохранились. Но сколько себя помню, он пил и увлекался азартными играми, а когда ему везло, он был добрым. И щедрым. Многие его друзья тогда уже обзавелись семьями… они тоже работали на мафию, и у них были дети. Они вели себя дружелюбно и не возражали, если Мик брал меня с собой. Я проводила много времени «за кулисами» и видела то, чего не видят другие дети, потому что Мик таскал меня повсюду за собой. – Я попыталась улыбнуться, а с ресниц скатилась слезинка. – Да, наверное, он был хорошим, но по-своему. Я его любила. Для меня он был идеальным.
– Голубка, не плачь. – Трэвис прикоснулся пальцами к моему виску, нежно смахивая слезинку.
– Вот видишь? – Я покачала головой, пытаясь взять себя в руки. – Он все еще может причинить мне вред, даже на расстоянии.
– Но я-то здесь, с тобой. – Трэвис взял меня за руку, внимательно глядя мне в глаза. – Ты вверх дном перевернула мою жизнь, и теперь я в начале нового пути… как после апокалипсиса.
Я нахмурилась:
– Все равно мне не нравится это слово.
– Зависит от того, как на это посмотреть. – Трэвис поднялся с кровати, обмотав простынь вокруг бедер.
– Вовсе нет, – сказала я, глядя, как он удаляется в ванную.
– Буду через пять минут.
Я потянулась и распростерлась на кровати, как морская звезда, потом села и пальцами расправила волосы. Послышалось журчание воды в унитазе, потом Трэвис открыл кран. Он не шутил: через несколько минут он будет готов, а я все еще лежу в кровати, голая.
Оказалось не так просто затолкать в нашу сумку мое свадебное платье и костюм Трэвиса, но наконец я с этим справилась. Трэвис встретился мне на полпути в ванную и провел пальцами по моей ладони.
Я почистила зубы, причесалась, переоделась, и к одиннадцати мы уже выехали из номера.
Трэвис сфотографировал на телефон потолок в холле, потом мы бросили последний взгляд на «Белладжио» и направились к длинной очереди перед такси. Даже в тени было жарко, и джинсы уже прилипали к коже.
В сумочке зажужжал мобильник. Я бросила беглый взгляд на экран.
Копы только что уехали. Отец у Тима, я сказал им, что вы, ребята, в Вегасе, женитесь. Думаю, они купились.
Серьезно?
Да! Дайте мне чертов «Оскар»!
Я облегченно выдохнула.
– Кто это? – спросил Трэвис.
– Америка. – Я бросила телефон в сумочку. – Она в бешенстве.
– Могу себе представить, – улыбнулся он.
– Куда поедем? – спросил Трэвис, протягивая мне ладонь. – В аэропорт?
– Нет. – Я сжала его руку и увидела на запястье свое прозвище. – Думаю, нам нужно еще кое-куда заехать.
Бровь Трэвиса взметнулась.
– Куда?
– Увидишь.
– Что ты имеешь в виду? – побледнел Трэвис. – Мы здесь не ради меня?
Татуировщик уставился на нас обоих, удивленный реакцией моего мужа.
Всю дорогу в такси он строил предположения, что я хочу преподнести ему в качестве свадебного подарка новую татуировку. Когда я сказала водителю, куда ехать, Трэвису, наверное, даже в голову не пришло, что я сама собираюсь обзавестись рисунком на коже. Он разглагольствовал, что набьет где-нибудь «Эбби», но, поскольку на его запястье уже было написано «Голубка», я посчитала это излишним.
– Теперь моя очередь, – сказала я, поворачиваясь к татуировщику. – Как вас зовут?
– Гриффин, – невыразительным голосом ответил тот.
– Ну конечно, – сказала я. – Я хочу надпись «Миссис Мэддокс» вот здесь.
Я прикоснулась пальцами к джинсам с правой стороны живота, достаточно низко, чтобы татуировку не было видно даже в бикини. Я хотела, чтобы лишь Трэвис имел к ней доступ – приятный сюрприз каждый раз, когда он будет раздевать меня.
– Миссис Мэддокс? – Трэвис просиял.
– Да, вот этим шрифтом, – сказала я, указывая на заламинированный постер на стене с изображением простых татуировок.
– В твоем стиле, – улыбнулся Трэвис. – Изящно и не вычурно.
– Вот именно. Так вы сможете это сделать?
– Смогу. В течение часа. Перед вами еще пара клиентов. Двести пятьдесят баксов.
– Двести пятьдесят? – Трэвис разинул рот. – За пару закорючек? Что за хрень, приятель?
– Гриффин, – без всяких эмоций отозвался парень.
– Знаю, но…
– Малыш, успокойся, – сказала я. – В Вегасе все дороже.
– Голубка, давай отложим до возвращения домой.
– Голубка? – недоуменно повторил Гриффин.
– Заткнись, – предупредил мой муж, едва не испепелив парня взглядом, и снова посмотрел на меня. – Дома будет на двести баксов дешевле.
– Если подождем, то я на это уже не решусь.
Гриффин пожал плечами:
– Тогда, может, лучше подождать.
– Не буду я ждать. – Я сердито посмотрела на Трэвиса и Гриффина. – Мы это сделаем, и точка.
Я вынула кошелек и протянула Гриффину три купюры.
– Значит так, вы берете деньги, – сказала я, нахмурилась и глянула на Трэвиса, – и цыц! Это мои деньги, мое тело, я так решила.
– Но… – Трэвис обдумал свой следующий аргумент. – Будет больно.
– Мне? – улыбнулась я. – Или тебе?
– Обоим.
Гриффин взял деньги и удалился. Трэвис ходил по салону взад-вперед, словно нервный папаша. Выглянул в коридор и сделал еще несколько шагов. Меня это одновременно умиляло и раздражало. В какой-то момент он даже попросил меня не делать тату, потом же долго восхищался моим решительным настроем.
– Приспустите джинсы, – сказал Гриффин, подготавливая оборудование.
Трэвис бросил пронзительный взгляд в сторону этого коренастого мускулистого мужчины, но Гриффин был слишком занят, чтобы обращать внимание на моего грозного мужа.
Я села в кресло, и Гриффин нажал на кнопку. Когда оно откинулось, Трэвис опустился на табурет по другую сторону и заерзал.
– Трэв, – тихо проговорила я. – Сиди спокойно.
Я протянула руку, он взял ее и успокоился. Поцеловал мои пальцы и ласково, но взволнованно улыбнулся.
Когда казалось, что он больше не вытерпит ни секунды, в сумочке зажужжал мой мобильник.