* * *

Адриан уже не сомневался, что осада Сармизегетузы продлится не одну неделю, возможно даже — месяц. Подступ к западным воротам столицы — единственный удобный подъем — даки охраняли день и ночь. Едва легионеры попытались придвинуть сюда таран, как со стен на них обрушились камни, а следом — огненные снаряды, фабры отступили, бросив таран, и даки его благополучно сожгли. Теперь перед воротами грудой лежали обломки машины и хитиново-черные обгорелые тела тех, кто не сумел удрать.

Фабры пытались заставить пленных даков таскать камни, но те отказывались наотрез, просто ложились на землю, и никакие побои не могли заставить их подняться. Они предпочитали умереть под пытками, нежели помогать рушить стены своей столицы.

Приск, явившийся к загону для пленников в поисках подходящего проводника, вдруг услышал знакомый голос, взывавший к Замолксису. Крики дака прерывались руганью фабра, но все равно дакийский бог услышал несчастного: потому что парня, которого немилосердно избивал фабр, центурион узнал сразу. Это был его бывший охранник, Рысь.

— Прекратить! — остановил истязание Приск. — Этот человек мне нужен.

— Зачем? — изумился фабр.

— Он наш проводник. Приказ легата Элия Адриана! — Приск помахал в воздухе дипломом с печатью императорского племянника.

Фабр оглядел диплом и вернул центуриону, даже не стал читать. Но и спорить тоже не стал. Приска он знал в лицо и слышал, что этот центурион ходит в любимцах у нового легата легиона Минервы.

Фабр отступил, а Приск ухватил Рысь за ворот рубахи и поволок за собой. Спустившись на другую террасу, обширнее первой, Приск остановился. Рысь тут же уселся на землю, попытался стереть с лица кровь, сплюнул, опять-таки кровью, и спросил:

— Чего надо-то?

— Идти сможешь? — Центурион снял шлем с поперечным гребнем. — Узнаешь?

— Приск? — Рысь изумился. — Значит, жив? А говорили — ты замерз в горах.

Похоже, парень обрадовался встрече. Только с даком — как с волком — надо держать ухо востро. Даже когда тот улыбается. Вернее — особенно когда тот улыбается.

— Идти сможешь? — повторил Приск свой вопрос.

— Я был ранен в руку и совсем легко — в голову, идти могу. Вопрос — куда идти.

— Если отпущу, сможешь убежать к своим?

Рысь задумался, огляделся, потом покачал головой:

— Нет, не сумею. Тут повсюду ваши. Сразу убьют. Вот если бы пробраться дальше на север, там есть дороги.

— Хорошо, я помогу тебе пробраться на север. Но сначала покажешь нам тропы вокруг Сармизегетузы.

— Зачем? — Рысь насторожился.

— Я ищу пару террас, подходящих для того, чтобы поставить наши войска.

— Предательство! Не пойду. Ищи сам! — огрызнулся Рысь. Ссутулился, обхватил руками колени, всем своим видом показывая — дак не сдвинется с места.

— Какое предательство? Всего лишь террасы, Рысь!

— Предательство. Можешь меня убить.

Приск задумался. Как же заставить парня сделать то, чего он делать ни за что не хочет?

— А Саргецию покажешь? — произнес он наугад название, записанное и хранимое фальшивым Монтаном. Обрывок пергамента отдал ему Фламма. Но, что означает запись «Саргеция», Приск не ведал. Не знал даже — что это, город или…

— Реку? Зачем? — удивился Рысь.

Приск мысленно возликовал. Но постарался не подать и вида, нахмурился, придал лицу озабоченное выражение, вздохнул.

— Здесь, в Дакии, у меня есть женщина и ребенок. Так вот, они жили прежде на берегу этой реки. Она мне сказала название, когда мы прощались. Я не хочу, чтобы легионеры ее обесчестили и забрали в рабство вместе с моим сыном. Хочу их спасти.

Приск говорил так искренне, что Рысь ему тут же поверил. Да ведь это и не было ложью. Почти не было. Приск и в самом деле хотел найти свою царевну — что ни день, осматривал клетки с пленными. Но царевны не находил. Наверное, она укрылась в столице, как сказал Архелай.

— Хорошо, реку покажу, — согласился Рысь. — А потом ты меня отпустишь?

— Даю слово! — воскликнул центурион.

Он в самом деле решил отпустить пленника — всегда можно сказать, что проводник сбежал, — подобное никто не проверит. Да и не станет никто проверять, если легионеры найдут клад. А перед Рысью он был в долгу.

Лето 859 года от основания Рима[93]

Горы Орештие

— Собирайтесь, друзья! — Зайдя в палатку, Приск помахал выданным Адрианом дипломом. — У нас поручение — искать новую дорогу к столице.

— А чем плоха старая? — спросил Кука. — Или мы будем искать не дорогу, а нечто более ценное… К примеру, красотку на букву «з»? — хмыкнул Кука.

— Ну да… Ее родимую.

— Хотел бы я знать, как Приск обнаружит нашу красотку под потоком сумасшедшей воды? Верно, он будет ползать на четвереньках, исследуя дно каждой реки и ковырять камни палкой в поисках рыхлого грунта, — предположил Кука.

— Собирайтесь! У нас десять дней, чтобы найти сокровища даков. И потом… у нас есть проводник. Его зовут Рысь. Только при нем ни слова про клад. Мы ищем реку и дом моей царевны.

— Как же, как же, царевна… — Кука понимающе ухмыльнулся. — Но она, помнится, жила совсем не здесь.

— Она жила на берегу реки Саргеция… — сказал Приск с нажимом и оглядел друзей. — Все запомнили или я должен кому-то повторить дважды? Для особенно болтливых?!

— Да, центурион! — заорали друзья хором.

— Тогда в поход! Живо!

* * *

Приск велел взять с собой лошадей, пару вьючных мулов, запас провианта. Даже пленнику-проводнику предоставил лошадь. Но на всякий случай связал ему руки, а конец веревки накинул на луку своего седла. Рискованно, если пленник сорвется вместе с лошадью с горной тропы. Тогда непременно утянет за собой центуриона. Но Приск рассчитывал на самых опасных тропах идти пешком и вести лошадей под уздцы.

По указанию Рыси двинулись на юг. Никто из встреченных римлян — а попадались им в основном легионеры, занятые валкой леса, — не обращал внимания на конный отряд: мало ли разведчиков разъезжает вблизи дакийской столицы. К концу дня Рысь привел их в долину, по дну которой бежала река.

— Вот твоя Саргеция. Теперь куда идти — вверх по течению? Или вниз?

Приск огляделся. Ниже по течению, насколько можно было судить, расположился лагерь ауксилариев. Казалось, в окрестностях Сармизегетузы, куда ни плюнь, сразу попадешь в какой-нибудь римский отряд или лагерь.

— Дальше я найду место сам, — сказал Приск. И оборотился к своим: — Разбиваем здесь лагерь на ночь.