одна девушка, которая по телефонному разговору казалась подходящей, но он нашёл её страницу в Фейсбуке и обнаружил, что она намного старше, чем казалось по её голосу, и уродливее свиньи. А теперь этот звонок, ещё один псих. Почему нормальные люди не могут ему позвонить? Друзья, например? Хотя, возможно, они не звонили, потому что у него их больше не было? Его мать и сестра поддерживали связь с ним, но не брат и не отец. То есть однажды ему позвонил отец — он, вероятно, подумал, что успех в «Дагбладет» в какой-то степени возместил скандал, опозоривший семейное имя. В прошлом году было несколько звонков от девушек. Они всегда появлялись, когда он находился в центре внимания. То же самое было, когда он был музыкальным журналистом. Конечно, к рок-музыкантам шло гораздо больше кисочек, но и ему досталось всё же больше, чем парням за микшерным пультом. Лучшей стратегией было держаться поближе к рок-музыкантам — пара положительных отзывов всегда вознаграждалась пропуском за кулисы, — и можно надеяться на небольшие выгоды. Лучшей стратегией, чем эта, было бы обратное решение: самому собрать рок-группу и пожинать плоды. Как криминальный журналист он больше не использовал концерты в качестве охотничьего угодья, но компенсировал это стилем гонзо, которого придерживался ещё будучи музыкальным журналистом. Он был на острие событий, он был уличным военным корреспондентом. Если твоё имя и фотография публикуется рядом со статьёй, всегда найдётся женщина, которая тебе позвонит. Именно по этой причине он сохранил свой номер в справочной службе — не для того, чтобы люди звонили ему в любое время суток со всевозможными идиотскими советами и историями.

Ответить на этот анонимный звонок — это одно, а не вешать трубку — совсем другое. Почему он этого не сделал? Возможно, дело было не в словах этого человека о том, что именно он убил девушек. Всё дело было в том, как он это сказал. Без фанфар, просто спокойно заявил об этом.

Терри Воге откашлялся.

— Если ты действительно убил тех девушек, разве ты не должен радоваться, что полиция подозревает кого-то другого?

— Всё верно, у меня нет желания быть пойманным, но мне не доставляет удовольствия, когда невиновный человек искупает мои грехи.

— Грехи?

— Согласен, звучит немного по-библейски. Я звоню, потому что думаю, что мы можем помочь друг другу, Воге.

— А мы можем?

— Я хочу, чтобы полиция поняла, что они взяли не того человека, чтобы Рё был немедленно освобождён. А ты хочешь вернуть себе место на вершине успеха после твоих попыток проложить туда дорогу фейками.

— Что ты можешь об этом знать?

— Твоё желание вернуться на вершину — это всего лишь догадки с моей стороны, но что касается твоей последней статьи, я знаю, что всё в ней выдумка.

Воге на мгновение задумался, и его взгляд стал блуждать по комнате, которую с большой натяжкой можно было бы назвать холостяцкой берлогой, но по сути следовало назвать её дырой. При том уровне дохода, который он получал работая в «Дагбладет», он мечтал, что через год сможет переехать в место попросторнее, где будет больше воздуха и света. Меньше грязи. На выходные к нему приезжала погостить Дагния, его латышская подружка — во всяком случае, она считала себя таковой. Уборкой в том доме могла бы заняться она.

— Я, конечно, для начала должен проверить то, что ты рассказал об этих девушках, — сказал Воге. — Предположим, что твои слова правдивы, каково твоё предложение?

— Я бы предпочёл назвать это ультиматумом, поскольку либо всё происходит в точности так, как я хочу, либо не происходит вообще.

— Продолжай.

— Встретимся завтра вечером на южной стороне крыши Оперного театра. Я предоставлю тебе доказательства того, что это я убил девушек. Ровно в девять. Ты не должен никому говорить о нашей встрече, и, естественно, ты должен прийти один. Понял?

— Понятно. Не мог бы ты рассказать мне немного о...

Воге уставился на телефон. Его собеседник завершил разговор.

Что, чёрт возьми, это было? Это было слишком безумно, чтобы быть реальностью. Номер не определился, так что нельзя было узнать, кто звонил.

Он посмотрел на время. Без пяти восемь. Ему захотелось пойти выпить пива. Не в «Стопп Прессен» или похожее на этот бар место, а туда, где не было риска столкнуться с коллегами. Он с тоской подумал о тех временах, когда он мог посещать концерты, на которых звукозаписывающие компании раздавали журналистам пивные бонги52 в надежде на благоприятный отзыв, и где не было ничего необычного, когда с той же целью его симпатии искала какая-нибудь молодая артистка.

Он снова посмотрел на телефон. Слишком безумно. Или нет?

 

На часах было полдесятого, и из динамиков битком набитого бара «Ревность» лилась песня «Jamming» Боба Марли и его группы «Вейлерс». Казалось, что все хипстеры среднего возраста в Грюнерлокке53 собрались здесь выпить пива и высказать своё мнение о звучавшей музыке. Каждый раз, когда звучала новая песня, мнения разнились от одобрительных возгласов и до свиста.

— Я просто говорю, что Харри неправ! — Эйстейн крикнул Трульсу и Сон Мину. — «Остаться в живых» ничуть не лучше, чем «Трансъевропейский экспресс», и это так ясно!

— Спорят о песнях групп «Би Джиз» и «Крафтверк», — перевёл Харри для Александры, пока они впятером расправлялись с четырьмя пол-литровыми кружками пива и одним бокалом с минеральной водой. Они заполучили себе отдельную кабинку, где было не так шумно.

— Приятно быть в одной команде со всеми вами, — заявил Сон Мин, поднимая свою кружку для тоста. — И поздравляю со вчерашним арестом.

— Который Харри собирается завтра попытаться отменить, — сказал Эйстейн, чокаясь своей кружкой с остальными.

— Прошу прощения?

— Он сказал, что собирается обеспечить Рё алиби, которое тот не желает иметь.

Сон Мин посмотрел через стол на Харри, который пожал плечами.

— Я собирался попытаться проникнуть на «Виллу Данте» и найти свидетелей, которые могут подтвердить, что Рё был там во вторник вечером, когда были убиты Сюсанна и Бертина. Если я найду свидетелей, их слова будут гораздо убедительнее, чем показания умершей жены.

— Зачем ты туда идёшь? — спросила Александра. — Почему полиция не может просто провести облаву на это место и допросить посетителей?

— Потому что, — сказал Сон Мин, — во-первых, нам нужен ордер на обыск, а мы его не получим, поскольку нет причин подозревать, что в клубе происходит что-то криминальное. Во-вторых, мы бы никогда не смогли убедить ни одного человека из клуба выступить в качестве свидетеля, учитывая, что