Республиканское правление формирует доблестных граждан, и именно этот ресурс обеспечивает долгосрочность Власти в рамках отдельного государства:

«…таков был римский народ, который, пока республики не коснулось разложение, никогда не был ни смиренным рабом, ни чванливым господином, а, напротив, с достоинством нес свое звание, подчиняясь собственным постановлениям и должностным лицам; а когда надо было восстать против кого‑либо из сильных мира, за ним задержки не было» [там же, с. 254].

Первое правило единоличного правителя — «подрезывать» всех конкурентов — прямо противоречит воспитанию доблести в своих согражданах; единолично править куда спокойнее «недоблестным», замкнутым в частных интересах народом. Но в долгосрочном плане такое правление (каким бы оно ни было стабильным, пока жив государь) приводит к утрате доблести и наследниками самого государя, а затем — к гибели правящей династии. Долгосрочное величие государства требует постоянного воспроизводства доблести, которое возможно только в республиках. Читатель. Вот это новость! Половину книги вы учили, что любая власть организована иерархически, что во главе властной группировки всегда стоит единственный сюзерен — и вдруг оказывается, что на самом деле все наоборот?!

Теоретик. Раз уж вы задали этот вопрос, отвлечемся на минутку от Макиавелли и рассмотрим его идею с точки зрения нашей теории Власти. В каких случаях макиавеллиевская «доблесть» может быть полезна для властной группировки? Доблестные вассалы имеют собственное мнение относительно целей группировки и в любой момент готовы восстать против сюзерена. Причем восстать успешно, ведь доблесть означает и умение притворяться, и умение быть беспощадным. Даже если сюзерен сойдет с ума (начитавшись Макиавелли) и будет подбирать себе в вассалы таких людей, он недолго будет оставаться сюзереном. В краткосрочном плане властная группировка, состоящая из доблестных вассалов, оказывается чрезвычайно неустойчивой. Вот почему мы половину книги пишем об иерархической сущности Власти и будем продолжать писать о ней в оставшейся половине.

Но как же тогда существуют могущественные государства с республиканским способом управления? Пусть Римская республика скатилась в конечном счете к солдатским императорам, но ведь до этого она достигла величайшего могущества, и как раз при республиканском строе? Получается, что доблестные вассалы не только вредны, но и полезны? Да, так оно и есть. В тех редких случаях, когда объединение доблестных вассалов выживает на протяжении нескольких поколений', оно вырабатывает особые правила, препятствующие как узурпации власти одним из них, так и развалу республики на несколько независимых монархий. И вот тогда — в долгосрочном плане! — начинают проявляться преимущества коллективного управления.

Открытие Макиавелли относится к тысячелетним государствам, а не к локальным властным группировкам. Представьте себе сотни тысяч доблестных, нацеленных исключительно на величие свой страны и не стесненных никаким моральными нормами граждан, умеющих к тому же согласовывать свои действия и поступаться личными интересами ради общего дела. Подобная Власть отличается от привычной нам Власти одного сюзерена как атомная бомба от бочки с порохом; кто сможет противостоять такой мощи?! Никто; однажды возникнув, столь совершенная социальная машина неизбежно завоюет весь мир. Но поскольку мир до сих пор остается разделенным между тысячами более мелких государств и группировок, можно сделать противоположный Макиавелли вывод: создать такую машину практически невозможно. С нашей стороны было бы грубой ошибкой учить вас тому, что, скорее всего, не сработает (хотя и обещает в случае успеха все блага земные), вместо того, что работает в 99% случаев. Вот почему хотя на самом деле все и наоборот, вы должны учиться иерархической Власти.

Читатель. Аргументированно. Но постойте, вы намекали, что учение Макиавелли о доблести было тщательно замаскировано сильными мира сего — через пиар «макиавеллизма». Получается, что они все‑таки ценят «республиканские» технологии Власти?

Теоретик. Разумеется ценят, ведь эти технологии работают. То, что не сработает в руках одиночки из периферийной страны — то есть в ваших руках, — вполне может сработать в руках потомственных аристократов из стран со специально обученным населением. В оставшейся части книги вы сами увидите, как «республиканские» технологии Власти развивались практиками и переоткрывались теоретиками. Они действительно полезны и действительно работают, но пользоваться ими могут лишь могущественные властные группировки, а не отдельные люди. Так что хотя вы лично и не сможете ими воспользоваться, знать о них все равно нужно.

Вернемся к Макиавелли. Как мы уже писали, доблестный гражданин руководствуется теми же самыми принципами, что и доблестный государь:

«Совет легата1 был принят, и он заслуживает внимания и подражания со стороны всякого гражданина, ибо когда на весы положено спасение родины, его не перевесят никакие соображения справедливости или несправедливости, милосердия или жестокости, похвального или позорного. Наоборот, предпочтение во всем надо отдать тому образу действий, который спасет ее жизнь и сохранит свободу» [там же, с. 459].

Поэтому поддержание определенных порядков (каких именно, чуть далее), способствующих величию государства, может быть делегировано таким доблестным гражданам:

«Однако благоразумие и доблесть преобразователя должны простираться так далеко, чтобы не сделать его власть наследственной; ведь люди более склонны ко злу, чем к добру, и его преемник может употрс- бить эту власть уже не во благо, а в целях собственного честолюбия. Кроме того, если государственное устройство хорошо устанавливать одному, то охрана такого устройства в течение длительного времени станет для одного лица непосильным бременем; нужно вверить ее попечению множества людей, заинтересовав их в этом. Когда людей много, им трудно договориться о наилучшем образе правления вследствие расхождения во мнениях, но, убедившись в достоинствах уже существующего порядка, им будет также невозможно прийти к согласию о его отмене» [там же, с. 164].

Какие же порядки полезны для величия государства? Те, что мотивируют граждан действовать в общественных, а не в личных интересах. Во–первых, это религия1.

«Ведь в отсутствие страха Божьего царство непременно должно погибнуть, или недостаток благочестия в нем должен быть возмещен страхом перед царем. Но так как жизнь государей непродолжительна, то с угасанием их доблести нередко прекращается и существование царства. Поэтому государство, которое опирается только на доблесть одного человека, недолговечно. Ведь ее действие прекращается со смертью правителя, и трудно ожидать ее возобновления в преемниках…» [там же. с. 171).

Когда религиозные чувства сильны, убедить граждан действовать в интересах государства довольно просто:

«…после поражения, которое римляне потерпели от Ганнибала при Каннах, множество граждан собралось на сходку; опасаясь за судьбы отечества они порешили покинуть Италию и удалиться на Сицилию; узнав об этом, Сципион явился к римлянам и с обнаженным мечом в руке заставил их поклясться, что они не покинут родины» [там же, с. 170).