Энергии нужно двигаться. Она может найти выражение в религии на радость священникам. Ее можно направить на обучение на радость преподавателям. Ее можно вкладывать в науку на радость ученым. Ее нужно во что-то вкладывать, она должна быть выражена. Вот почему общества, в которых секс подавляется, развиваются в разных направлениях.

Да, они стали более культурными, изысканными, цивилизованными, образованными, научными, технологичными. Но какой ценой? Они потеряли радость, они потеряли покой. Они потеряли тишину. Они потеряли любовь.

Вы можете проецировать свою любовь на какой-то воображаемый объект, но это не принесет вам ни капли удовлетворения. Вы можете продолжать писать поэмы о Кришне или о Христе, но эти поэмы не дадут вам опыта любви. Вы так и останетесь голодными. Да, общество стало богатым во всех отношениях, но каждая отдельная личность в нем умерла. Тогда для чего обществу становиться культурным, цивилизованным, образованным, технологичным? Какой в этом смысл? Для кого? Каждый отдельно взятый человек в этом обществе мертв.

Это общество всего лишь скопище трупов, расхаживающих туда-сюда. Очень культурных трупов, изысканных и утонченных. Они все говорят по-английски с оксфордским акцентом. Но трупы, даже если они и говорят с оксфордским акцентом, все равно трупы. Они стали великими политиками, великими религиозными деятелями, но загляните внутрь этих людей – они пусты. Внутри них нет ничего, нет души. Если в одном направлении они терпят крах, то они находят новое направление.

Общества, которые не подавляли секс, так и остались неразвитыми по одной простой причине: им нечего было искать, они и так были удовлетворены. У них не было энергии на зарабатывание денег, на политику, на поклонение богу. Вместо этого они пели и танцевали. У них была маленькая, но прекрасная архитектура, домишки, сделанные очень красиво. Их жизнь была чиста, у них не было преступности, потому что у них не оставалось энергии на преступления. Вам нужно понимать, как все это взаимосвязано между собой. Там, где нет преступности, нет ни судов, ни судей, ни полицейских. Когда все счастливы и наслаждаются жизнью, когда никто не чувствует себя виноватым за собственное счастье, зачем идти в католическую церковь на исповедь и обвинять себя в чем-то?

Когда люди будут счастливы и перестанут чувствовать себя виноватыми, потому что никто не станет говорить им, что это грех, тогда, естественно, не будет ни священников, ни соборов, ни храмов, ни синагог. И вам кажется, что в таком обществе нет культуры. Культуры в вашем понимании этого слова там нет. Конечно, вы станете называть подобные общества «некультурными». У них нет религии, у них нет святых писаний, у них нет университетов, библиотек, разве можно называть их культурными, разве можно называть их цивилизованными?

Но они невероятно довольны жизнью и всем, что происходит с ними и вокруг них.

Я жил с такими людьми и не слышал от них ни одной жалобы. У них вообще нет проблем. Они принимают жизнь такой, какая она есть, они наслаждаются настолько, насколько могут. Они живут радостно и умирают радостно. Они не боятся жизни, не боятся и того, что с ними будет после смерти. Им все равно, у них нет энергии на беспокойства. Да, они не создают ничего, подобного творчеству Бернарда Шоу. Они рисуют, но их рисунки не такие, как картины Пикассо. У них нет на это энергии. Они просто рисуют маленькие картинки на своих домах. Они создают музыку, но их музыка проста – они играют на барабанах. Время от времени они собираются вместе и танцуют. Их музыкальные инструменты незатейливы, они не смогут сыграть вам, как Йегуди Менухин или Рави Шанкара, им это незачем.

Моя проблема в том, что я хочу быть живым и все же богатым и развитым во всех возможных направлениях. Я не готов выбирать между этими двумя возможными вариантами, либо-либо. Я бы не хотел, чтобы вы были аборигенами, и в то же время я бы не хотел, чтобы вы были слишком цивилизованными, «культурными» и только и делали, что зарабатывали деньги, власть и престиж. Я бы не хотел, чтобы вы становились политиками или священниками. Но я бы хотел, чтобы ваша жизнь была богаче, полнее. То, что создается в процессе богатой, разнообразной, счастливой жизни, – вот что для меня настоящая культура.

Аборигены живут полной жизнью, но жизнь их не переполняет. Цивилизованный мир достиг больших высот в разных направлениях, но человек, для которого все это создается, исчез из больших городов уже давно. Там продолжают строить небоскребы, но вообще забыли, для кого все это строят. Человек мертв – вам бы следовало копать небольшие могилы, а не строить небоскребы. Никому не нужны такие огромные могилы, два на полтора – этого достаточно.

Итак, с одной стороны, аборигены – живые, но не переполненные жизнью. Они не знают, что жизненная энергия может сжиматься и расширяться, преумножаться. Вы можете использовать ее как таковую, данную от природы, и это принесет вам удовлетворение, но во многом вы так и останетесь бедными. Вы не сможете парить в небесах, слушая божественную музыку. Вы не узнаете наслаждения, которое приносит вам созерцание истинных шедевров живописи. Вы не сможете достичь состояния полета во время медитации. Ваша жизнь будет похожа на жизнь животных, очень довольных животных.

Все животные довольны. Вы когда-нибудь видели недовольное животное, которое постоянно теребило бы вас и жаловалось: «Моя жизнь просто ужасна, можешь ли ты мне помочь? Что мне делать с моей жизнью? А дети уже совсем выросли…» Нет, у них нет таких проблем. Они живут и живут гораздо лучше, чем ваш цивилизованный человек, потому что ваш цивилизованный человек уже давно мертв. Он пожертвовал собой ради цивилизации, ради культуры и технологического прогресса.

Я не могу выбрать ни одно, ни другое.

Я бы хотел, чтобы вы поднялись выше животных. Единственный способ подняться выше животных заключается в том, чтобы найти способ преумножения собственной энергии. Именно это я называю религией – науку преумножения, увеличения энергии, так, чтобы вы могли стать греком Зорбой и одновременно могли бы стать Буддой.

Зорба – живой, но он ничего не знает о полетах в высшие измерения. Он счастлив тем, что ползает по земле, в то время как у него есть все для того, чтобы расправить крылья. Но он об этом ничего не знает.

Его хозяин – культурный человек, очень образованный, богатый, но очень несчастный. Его все время что-то беспокоит, он не может остановиться, расслабиться. Однажды Зорба сказал хозяину:

– Хозяин, лишь одно в тебе не так: ты слишком много думаешь. Почему бы тебе не жить просто? Я не вижу смысла в том, чтобы столько думать. Что ты получишь от всего этого? Живи! Пойдем, я тебе покажу.

Он взял музыкальный инструмент, привел хозяина на берег реки, туда, где жил сам, и начал играть и танцевать. Хозяин смутился: «Вдруг кто-нибудь увидит этого сумасшедшего и то, что я стою здесь и смотрю на него? Что обо мне подумают люди?» Он не стал танцевать, он продолжал бояться, что кто-то может его увидеть… Зорба потянул его и сказал:

– Начни танцевать!

– Я не умею, – возразил хозяин.

– Не нужно уметь танцевать, – ответил Зорба. – Танцу нельзя научиться. Просто начни прыгать, и все пойдет само собой. А я буду для тебя играть. Просто начни двигаться.