Т. е. еще примерно за полчаса до того, как Жуков и Тимошенко вышли из кабинета Сталина в 22.20, в Одессе командующий округом спрашивает у своего начштаба, может ли он в случае необходимости принять в Тирасполе, в полевом управлении фронта, шифровку из Москвы? С одной стороны, командующий мог проверять готовность полевого управления штаба к работе. А с другой — он явно уже предупрежден или Жуковым, или наркомом о возможности получения в округе приказа из Москвы о поднятии по тревоге войск округа в связи с нападением Германии. Получается, что Жуков перед посещением Кремля действительно обзванивал округа и предупреждал о возможности войны в ближайшие часы? Понимая, что в Кремле именно такой приказ и будет подписан… (кстати, сам Жуков и писал что, идя в Кремль, он имел на руках такой приказ, заготовленный заранее). Но Захаров о таком звонке ничего не пишет. И Жуков не пишет. И даже если бы этот звонок получил командующий округом, начштаба должен был бы знать о нем. Может быть, Захаров умышленно написал, так — на случай, если кто-то начнет разбираться и увидит несуразность этого «звонка в 22.00», которого быть не могло? В 22.00 «Директива № 1» еще не была написана и утверждена в кабинете Сталина, и вряд ли командующий округом имел дар предвидения…

Так что, скорее всего, никаких звонков из Москвы в это время еще не было, а Захаров просто выполнял… приказ ГШ от 18 июня! Которым и предписывалось закончить все мероприятия по приведению в полную боевую готовность войск округа и доложить в ГШ к 24.00 21 июня. После этого должен был пройти следующий приказ — либо «отбой», либо «боевая тревога»!

Или же пресловутый звонок был не в 22.00, а в 23–00 или даже в 24.00 (Черевиченко в это время еще не был в поезде — от Одессы до Тирасполя около 100 км по железной дороге, и чтобы прибыть в Тирасполь в 9–00 утра, командующему надо было выехать после полуночи). Но достоверной информации о том, кто и как сообщил командующему ОдВО о поступлении «из Москвы шифровки особой важности», пока нет. Скорее всего, этого «звонка в 22.00» вообще не было, и Захаров его «сочинил», чтобы как-то прикрыть свои «самовольные» действия по приведению войск округа в боевую готовность согласно приказов НКО и ГШ перед 22 июня, как-то объяснить свои дальнейшие действия. Ведь общая установка по насаждению «жуковско-хрущевской» версии начала войны уже была утверждена. В рамках этой установки трудно иначе объяснить, на каком основании начальник штаба округа приводит войска округа в полную боевую готовность в 23–00 21 июня без какой-либо информации о том, что в кабинете Сталина подписана директива о приведении войск западных округов в полную боевую готовность. Скорее всего, «звонок командующего в 22.00» — вынужденная байка: в 22.00 еще никто в округах не мог знать, что данная директива уже пишется.

«Немедленно после этого начальнику отдела было дано указание выделить опытного работника, способного быстро расшифровать телеграмму. Затем я вызвал к аппарату Бодо оперативного дежурного по Генеральному штабу и спросил, когда можно ожидать передачу шифровки особой важности. Дежурный ответил, что пока не знает. Оценив создавшееся положение (???), я около 23 часов решил вызвать командиров 14, 35 и 48 стрелковых корпусов и начальника штаба 2 кавалерийского корпуса.

Первым к аппарату СТ-35 подошел командир 14 корпуса генерал-майор Д.Г. Егоров, вторым — командир 35 корпуса тогда комбриг И.Ф. Дашичев, а затем — начальник штаба 2-го кавкорпуса полковник М. Д. Грецов. Командиру 48 корпуса Р.Я. Малиновскому распоряжение передавалось по аппарату Морзе. Всем им были даны следующие указания: 1) штабы и войска поднять по боевой тревоге и вывести из населенных пунктов; 2) частям прикрытия занять свои районы; 3) установить связь с пограничными частями.

К этому времени (около 23.30?) в штабе по срочному вызову собрались начальники отделов и родов войск, командующий ВВС округа. Тут же присутствовал командир 2 механизированного корпуса генерал-лейтенант Новосельский, прибывший из Тирасполя. Я информировал их о том, что ожидается телеграмма особой важности и что мною отданы соответствующие приказания командирам соединений. Командиру 2 мехкорпуса также было дано указание привести части корпуса в боевую готовность и вывести их в намеченные выжидательные районы.

Таким образом, непосредственно в приграничной полосе Одесского военного округа по боевой тревоге были подняты 7 стрелковых, 2 кавалерийские, 2 танковые и механизированная дивизии и 2 укрепленных района. Во втором эшелоне округа оставались 150-я стрелковая дивизия и дивизии 7-го стрелкового корпуса (на третий день войны этот корпус был передан в состав Юго-Западного фронта).

Когда командующему ВВС округа было предложено к рассвету рассредоточить авиацию по оперативным аэродромам, он высказал возражения, мотивируя их тем, что при посадке на оперативные аэродромы будет повреждено много самолетов. Только после отдачи письменного приказания командующий ВВС приступил к его исполнению».

Захаров пишет, что «по личной инициативе», в отсутствие командующего округом (тот в это время должен был находиться в Одессе и собираться в Тирасполь) поднял по боевой тревоге практически все войска округа и дал команду на перебазирование авиации на полевые аэродромы. И сделал он это еще за 2 часа до того, как в округ поступила «Директива № 1» — сразу после 23.00.

Также интересна фраза в его приказе: «частям прикрытия занять свои районы». Директивы «от 12 июня» требовали вывести войска в районы ПП, но — в лагеря, не занимая сами районы. А теперь Захаров ставит войскам в лагерях четкую задачу занять сами позиции. При этом 2-му мехкорпусу ставится задача выйти в район сосредоточения — находиться в «выжидательном районе». Возможно, Захаров на самом деле перед этим действительно звонил оперативному дежурному ГШ и, доложив о том, что приведение войск округа в боевую готовность закончено (к 24.00 21 июня, как требовал приказ ГШ от 18 июня), наверняка спрашивал, какие будут следующие указания и «когда можно ожидать передачу шифровки особой важности». И ему ответили — ждите. Но Захаров, «оценив создавшееся положение», ждать не стал, а отдал приказ поднимать войска по боевой тревоге примерно в 23.30. Но только потому, что разведка округа и пограничники уже имели соответствующую информацию.

Правда, немного поартачился командующий ВВС округа, но после получения письменного приказа он его выполнил — в конце концов, не зря он до этого регулярно проводил ночные тренировки со своими авиачастями. (Павлов на суде сослался именно на то, что «опыта ночных полетов» у летчиков его округа не было.)

Напомню — командующего ВВС ОдВО не расстреляли за потерю авиации. Это генерал-майор авиации Федор Георгиевич Мичугин. (Родился 02.03.1899 г. Командующий ВВС Одесского военного округа — 09–40-08.41. Командующий ВВС Западного фронта — 16.08.41–03.42. Командующий Ударной авиационной группой № 1 — 03–42-08.42. Начальник отдела боевой подготовки штаба ВВС Дальневосточного фронта — 05–05-44–15-06.45- Награжден орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, медалью «За оборону Москвы». Умер 25.10.1955 г….)

(Примечание. Захаров свою книгу написало больше 40 лет назад, но различные историки так и продолжают писать, что авиация ОдВО не пострадала от первых налетов, потому что вечером 21 июня там «случайно» провели учения и перегнали все самолеты на полевые аэродромы. Не ночью, на 22 июня, не по приказу Захарова, а накануне вечером и в ходе неких мифических «учений»…)