ДОМИНИК садится за стол и, обнаружив, что цветы в стоящей на нем вазе давно засохли, опускает их, один за одним, в мусорную корзину.

Sic transit, мальчики, gloria, как вы вскоре узнаете сами, mundi.[231]Итак, давайте-ка попробуем извлечь какой-нибудь смысл из этих предложений, хорошо? Номер один: «Хозяин выступил на поимку рабов». Отлично, а теперь прочитайте мне то, во что вы его превратили… (Окидывает класс взглядом.)… Опустите руки… Мэдисон!

Слушая предположительный ответ МЭДИСОНА, ДОМИНИК записывает его на доске.

Dominus… progressit… ut capere servos est. (Откладывает мелок.) Н-да, Мэдисон, чушь получилась отъявленная, согласны? Не знаю, что сие означает для вас, но к языку римлян, которым они вас и лизнуть-то побрезговали бы, это, боюсь, отношения не имеет. Ту т нет ничего смешного, Поттер. Вы болван, Мэдисон, нерадивый и неприятный. Вот сейчас Картрайт скажет нам, в чем вы ошиблись. Картрайт? (Напевно.) Алло-о! Надумали с приятностью вздремнуть? Замечательно. Так, прошу вас, дайте нам ответ, мы все сгораем от нетерпения. Ну-с, какое это предложение? Верно, предложение цели. Ut плюс сослагательное наклонение, Мэдисон, не ut плюс инфинитив. Опустите руку, Сметвик, вы мне не интересны. Нет, дождитесь конца урока. Как-нибудь продержитесь. Просто возьмите себя в руки. Это иносказательное выражение, Сметвик, рептилия вы отвратная. Итак, прошу всех записать за мной, красивым почерком. Перевод должен был выглядеть так. (Пишет на доске, произнося каждое слово.) «Dominus profectus est, ut servos caperet». «Dominus», Стэндфаст, заметьте, не «magister».

«Magister» – это школьный учитель, а школьные учителя рабами не владели. Речь идет не о том, с какой стороны взглянуть, Поттер, речь идет о факте. И – нет, Фиггис, крупнее я писать не могу, и перестаньте наконец нюнить, кровь у вас уже сто лет как не идет. Не хватало еще, чтобы ваша pluvia lacrimarum[232]нам весь класс залила. Произведите грамматический разбор pluvia lacrimarum, Элвин-Джонс. О нет, ничего, возвращайтесь ко сну. Неуч. Итак. Номер два. «Меж тем как силы Цезаря…»

Стук в дверь.

Войдите!

Входит БРУКШОУ, и в тот же миг свет в зале гаснет. БРУКШОУ намного старше ДОМИНИКА и несет на себе куда более приметный отпечаток школьной жизни. Он в твидовой куртке, перепачканных мелом брюках из диагонали, курит очень старую трубку. ДОМИНИК проверяет, как и перед уроком, тетради. Ученики отсутствуют.

ДОМИНИК. А, это вы.

БРУКШОУ. Да, надеюсь, я не помешал вам, Кларк.

ДОМИНИК. Нет-нет. Входите. Я всего лишь просматриваю тетради к третьему уроку. Садитесь, у меня тут всех дел на минуту осталось. (Вычеркивает что-то.) Я уж почти все отметки проставил.

БРУКШОУ. Отметил ли падение снежинок, пока земля не запятнала их?[233]

ДОМИНИК (поглощенный своим). М-м?

БРУКШОУ. Я только что разговаривал с Джейн, Доминик.

ДОМИНИК. Правда?

БРУКШОУ. Да. И она сказала, что вы с ней… (сморкается в платок) помолвлены.

ДОМИНИК. Да.

БРУКШОУ. И собираетесь пожениться.

ДОМИНИК. Да.

БРУКШОУ. Выходит, это правда?

ДОМИНИК. Да.

БРУКШОУ. Понятно.

ДОМИНИК. Хотя ей не следовало говорить вам об этом. (Поднимает взгляд от тетрадей.) Мы намеревались хранить все в тайне, пока мое положение здесь не станет более… надежным. А это зависит от результатов ОВ, так что я предпочел бы, чтобы вы пока никому ничего не рассказывали. (Возвращается к тетрадке.) Ну и дурак же ты, Поттер. Полный! (Яростно вычеркивает что-то.)

Пауза, во время которой БРУКШОУ раскуривает трубку.

БРУКШОУ. Послушайте, Доминик. Вы думаете, я не вижу, на что вы нацелились?

ДОМИНИК. Э?

БРУКШОУ. Я же прекраснейшим образом понимаю, зачем вам понадобилась женитьба на этой бедной безмозглой чумичке.

ДОМИНИК. Поосторожнее, мистер Брукшоу, вы говорите о бедной безмозглой чумичке, которую я люблю.

БРУКШОУ. Да идите вы, Кларк! Я говорю также о бедной безмозглой чумичке, которая приходится дочерью директору нашей школы.

ДОМИНИК. И что же?

БРУКШОУ. Прошу вас, не считайте меня полным тупицей. Вы женитесь на девушке, потому что вас обуревает… достойное восхищения, разумеется… честолюбие. Когда Старик умрет, вы унаследуете школу. Все очень просто, я поступил бы на вашем месте точно так же, если бы существовал хоть ничтожнейший шанс, что девушка примет мое предложение. Но я сделаю лучшее из того, что мне остается, – воспрепятствую вашему браку.

ДОМИНИК. Правда? И каким же образом?

БРУКШОУ. Господь, в бесконечной милости и мудрости его, счел уместным подсунуть мне кое-какую весьма полезную информацию. Касающуюся вас, Доминик.

ДОМИНИК. Какую информацию? О чем вы?

БРУКШОУ. Скажите мне, Кларк. (Выдерживает короткую паузу.) В каком из «домов» нашей школы состоит Картрайт?

ДОМИНИК. Картрайт? Картрайт? А он-то тут при чем? Э-э, в «Выдре», нет?

БРУКШОУ. Вы прекраснейшим образом знаете, Доминик, что Картрайт состоит в «Зимородке».

ДОМИНИК. Вот как? Но я все же не…

БРУКШОУ. А это обращает вас в его старшего воспитателя, верно?

ДОМИНИК. Д-да.

БРУКШОУ. Вчера вечером, Доминик, я подсчитывал очки, набранные учениками школы за последние две недели.

ДОМИНИК. Вы? Подсчитывали очки? Но ведь это прерогатива Старика…

БРУКШОУ. Боюсь, болезнь нашего директора прогрессирует так быстро, что заниматься этим он уже не в состоянии. Ему стало трудно удерживать в голове несколько чисел сразу. И естественно, заняться этим попросили меня, старшего преподавателя.

ДОМИНИК. Везучий…

БРУКШОУ. Это привилегия, которую я заслужил тридцатью годами беспорочного терпения, Доминик. Вы все еще новый у нас человек, не забывайте об этом. По той же самой причине после кончины Старика настанет мой черед возглавить школу. Поэтому я и не могу допустить ваш брак с Джейн. Впрочем, если вы согласитесь подождать двадцать лет, я, быть может, и доверю вам подсчет очков. Естественно, при условии, что вы будете хорошо себя вести. Заранее ничего обещать не могу.

БРУКШОУ поворачивается к залу.

Думаю, мне следует описать тем из собравшихся здесь сегодня леди и джентльменов, которые не знакомы со школой Чартэм-Парк, точную природу подсчета очков. Что она собой представляет? Как работает? Эффективна ли? Глубокими корнями своими эта система уходит в сам дух Этики Чартэма, в методику насаждения нравственных принципов, которая была не состряпана некими теоретиками образовательной политики из Лондонской школы экономики или бездумно извлечена из какого-нибудь схоластического трактата, но стала результатом многолетнего изучения среднего английского мальчика. По самой сути своей средний английский мальчик есть существо открытое, великодушное и пластичное. Если вы будете достаточно умело формовать этот материал, то создадите мужчину, который станет служить своим друзьям, стране и Богу точно так же, как всегда служили им англичане, – честно, достойно, уважительно и доверительно. Как же мы здесь, в Чартэме, реализуем потенциал бесформенного, но пластичного материала, который к нам поступает? Ну-с, Чартэмский метод, что вовсе не удивительно, основывается на вековечном принципе вознаграждения и наказания. Качества, наблюдаемые вами в чартэмских мальчиках, которые, покинув нас, образуют основной состав учеников наилучших школ королевства, создаются в них с помощью трех основных побудительных и… м-м… отбудительных стимулов, из коих и состоит становой хребет Чартэмской системы.