— «А если нет? А если они о нас знали, и Арсения отправили просто в этом удостовериться?» — всё ещё стояла на своём Валя.

— «Ерунда!» — заявила Надя. — «Зачем ему тогда спускаться в бункер по аварийному? Зачем он всё тогда исследовал, если у него, по-твоему, задача — удостовериться? Да и по разговорам его и удивлениям, можно сделать вывод, что он знать не знал про нас! Ты сама себе противоречишь!»

— «Кстати да!» — согласилась Света. — «Да и разве, он говорил, что у него в команде военные?»

— «Он ничего про это не говорил», — сказал Валя.

— «Зная его, как он не любил политику и власть, и в принципе государства, вряд ли у него были друзья из военных».

— «Да и спросить можно», — добавила Надя.

— «А не было ли это странно, что он так просто принял то, что мы ему сказали, что мы действительно были людьми?»

— «Много аргументов подтверждали Светины слова, да и он сам потом привёл аргументы и сделал анализ в голове, убедив себя», — напомнила Надя.

— «Да и он с трудом это принял», — добавила Света. — «Он нас до сих пор побаивается, я прямо слышу, как у него адреналин скачет, и сердце трясётся. Ты, кстати, тоже это чувствовала!»

— «Ладно, убедили», — устав от их претензий, сказала Валя. — «Пойдём, посмотри и решим. Согласна, что на пустом месте делать выводы нельзя».

— «Ладно, чёрт с выводами! Ты сразу стала с какой-то ненавистью к нему обращаться!»

— «Это из-за порезов? Кстати, как они?» — спросила Надя.

— «Нормально, раны практически затянулись», — проворчала она.

— «Можешь подозревать его сколько влезет, но я на тебя обижена, и пока ты не извинишься, я к тебе не стану обращаться как раньше», — объявила Света.

— «Да, я была неправа», — стала уже оправдываться Валя. — «Нужно сначала убедиться в том, что он…хороший или плохой, как бы глупо это не звучало».

— «Мы дойдём и узнаем. Держаться будем начеку. А пока, я тебе сказала, как я с тобой буду общаться. Если ты права, то я перед тобой извинюсь, если ты неправа, то перед Сеней дважды будешь извиняться!»

— «Света», — хотела что-то сказать Валя.

— «Всё! Не хочу ничего слышать! Я пошла к нему. А вы спите», — после этого она оборвала связь.

Встав на четвереньки и не смотря на подруг, она стала тихо ползти на холм. Сеня, действительно, лежал на животе и наблюдал за лагерем через бинокль, как и сказал. Когда она подползла вплотную, Света тихо коснулась его плеча когтем. Сеня тут же дёрнулся, резко вздохнув от неожиданности, на рефлексе выхватил пистолет и повернулся в сторону Светы, направив оружие.

— Эй, эй! Тихо, тихо! Сень, это я! — Света тут же выставила вперёд ладошку.

— Твою мать! — выругался он, бросил пистолет и закрыл лицо ладошками. — Света! Мы же уже говорили на этот счёт в лесу, — сказал он, не отрывая ладошки от лица. — Что ж ты делаешь?

— Сеня, — она осторожно убрала его руки с лица и заключила в замок, — прости, я больше не буду. Не подумала.

— Блин, как же вы тихо передвигаетесь! — быстро сменил тему он.

— Спасибо, если это комплимент! — она улыбнулась.

— Можешь считать и так, — он посмотрел на неё. — Хотя…честно сказать?

— Ну, давай честно, — она немножко испугалась.

— Я не знаю, это у вас, у женщин, супер-способность какая-то? Ну, в общем, вы даже после ядерной войны, даже после полной перестройки организма, умудряйтесь быть красивыми…

— Правда? — она приблизила нос к его лицу и широко улыбнулась.

— Не шучу, — он мотнул головой. — Я ещё не видел вас полностью, лишь в свете фонарика, но вы мне уже нравитесь… — он говорил спокойно, без восхищений, обыденно, уставившись куда-то в небо.

— Спасибо тебе, Сень, — она прижалась мордой к груди.

Они оба замолчали на полминуты.

— М-да, вам пришлось пережить собственный ад, — печально проговорил он, погладив Свету по костяшкам пальцев, — а мне свой…

— Давай об этом не будем. Лучше скажи, ты что-нибудь новое увидел, или что-нибудь случилось, пока мы там лежали?

— Нет, пока что. Иди ложись спать, а я продолжу наблюдать… — он вздохнул, — и тоже скоро прилягу.

— Ты замерзаешь, — она взяла его за руку: он действительно был очень холодным, да и она чувствовала, как он периодически вздрагивает от мурашек. — Лучше ты приляг сейчас, а я посмотрю. Да и ты человек, у тебя гормоны сна тоже вырабатываться будут. Тебе нужно отдохнуть перед этим всем, а я могу несколько дней без сна хорошо себя чувствовать.

— Ты проверяла?

— Да. Иди сюда, — она стала аккуратно его тянуть вниз.

— Ты чё делаешь? — Сеня испугался её действий, но ничего поделать не мог.

— Не бойся, — она легла вплотную к нему и приобняла его обеими руками. — Сень, я чувствую твоё сердцебиение, так что можешь не прятать страх за своим лицом. Я хочу, чтобы ты перестал меня бояться.

— Я… — растерялся он.

— Я не кусаюсь, — пошутила она и также, как Кате, положила подбородок ему на макушку.

— Блин, прости…я просто… — он не знал, что и сказать, он был растерян и стеснительно сжимался от той ситуации, в которой он сейчас прибывал.

— Сень, ты уже поверил в мои слова, помогаешь нам, ты для нас просто подарок, а для меня вообще второе счастье, — говорила она ласково, как-то даже вальяжно, и всё время прижимала его к себе и тёрлась об него, как кошка.

— Эм, Свет, — стеснённый её действиями, говорил Сеня, — поверь, я намного больше рад встречи с вами. Это такая огромная моральная поддержка, что…у меня даже слов нет.

— Да? Ты даже закрываешь глаза на то, как мы выглядим?

— Свет, я уже сказал, как я отношусь к вам, да и мне плевать, кто как выглядит, я не расист и тем более не нацист.

— Спасибо, — она ещё сильнее прижала его.

— Да и…ты не представляешь сколько я дерма повидал за эти годы, — он проговорил очень печально и снова посмотрел в небо, — так что вы для меня просто…просто подарок, — он опять посмотрел на Свету, улыбнулся и расширил глаза. — Ты можешь меня так сильно не прижимать? Что ты делаешь?

— Я соскучилась по тебе! Я по тебе так сильно соскучилась! — сказала она, потеревшись лбом о его макушку. — Так, как никогда! Я просто не хочу тебя отпускать!

— Я тоже, просто…блин, я просто не привык, что…

— Что тебя может обнимать большая полу-человек-полу-ящерица?

— Я не хотел этого говорить…

— Расслабься, — она резко отпустила его, встала над ним на четвереньки и посмотрел ему в глаза. — Я понимаю. Не знаю, как