– Сколько же ты платишь за такое жильё?

Ядвига сразу поняла вопрос:

– Dwanascie euro. Zbyt drogie.

– Это, видимо, двенадцать, twelve?

– That’s right, twelve, – подтвердила Ядвига. Она предложила Саше стакан порту и сигарету. Он отказался. Ядвига насмешливо что-то произнесла, из чего Саша уловил, что непьющих и некурящих русских в природе быть не может. Он ответил, что он исключение. Ядвига вдруг засуетилась, достала из стенного шкафчика какую-то помятую обувную коробку и вынула из неё до того изношенные и рваные кроссовки, что Саша изумился:

– Ты такое носишь?

Ядвига выпила порту и закурила, а потом с обиженным видом произнесла:

– No rich Russian gentleman has the right to mock a poor Polish girl! (Богатому русскому джентльмену не дано право насмехаться над бедной польской девушкой!)

«Можно сказать, нищая, но польский гонор не растеряла! Молодчина!», – подумал Саша и решил извиниться, потому что не хотел обидеть миленькую девицу:

– Please forgive me, my beautiful Jadwiga, I have no intention of mocking you. (Моя прелестная Ядвига, простите меня. Я не намерен насмехаться над вами.)

Кроме кроссовок и туфель без одного каблука, другой обуви у неё нет, пояснила Ядвига своему благополучному гостю. Дым её дешёвой сигареты раздражал Сашу, она заметила это и бросила сигарету в унитаз, спустив воду. Потом она рассказала свою историю, несколько раз всхлипнув и каждый раз вытирая глаза и нос рукой, а потом руку о подол своего грязного платья. Насколько рассказанное было правдой, Саше было сложно оценить. Она заговорила, мешая английские и польские слова, а Саша молча её рассматривал. Ядвига показалась ему очень привлекательной. Надо только хорошенько отмыть её, приодеть, обуть и сводить в салон красоты.

Итак, по словам Ядвиги, она с братом Янеком и родителями жила в Познани. Отец нашёл сезонную работу в Португалии, а потом остался там жить, поселившись в Лиссабоне и пристроившись в сожители к владелице небольшого бара. Мать Ядвиги еле прозябала на заработок медсестры в больнице, брат уехал на заработки в Великобританию и там как будто испарился, сама она работала швеёй у одного немца, поставлявшего контрафактную продукцию в Россию и куда-то ещё. Потом Ядвига решила уехать к отцу, но в Лиссабоне узнала, что отец умер. Бывшая сожительница отца, внешне симпатичная владелица бара очень тепло к ней отнеслась, дала 5 тысяч евро, хорошо накормила, они вместе распили бутылку вкусненького порту и покурили дорогие сигареты. Потом Ядвиге было дано разъяснение, что ничем больше ей не помогут. Она растерянная возвращалась в арендованную квартиру со сломанным каблуком и встретила Сашу. Замолчав, Ядвига ещё раз всхлипнула, опять вытерла нос рукой и потом мокрую руку о подол платья. Уставившись вопросительно на Сашу, Ядвига попыталась улыбнуться.

Что она намерена делать теперь? На этот вопрос Ядвига ответила, что проституция не для неё, она девушка порядочная и воспитана в строгих католических правилах, единственное – любит вкусное вино и покуривает. Мужчины у неё, конечно, были, как же без них, но не очень много. Кроме шитья и приготовления пищи, она ничего не умеет. Саша внимательно рассмотрел Ядвигу, которая даже встала и повертелась перед ним босая и в своём грязном стареньком платье, сказав что-то непонятное. Саша окончательно убедился, что её черты лица в целом красивы, это был упрощённый вариант молодой Николь Кидман, которая была очень приятна Саше. Только нос был чуточку шире и крупнее. «К носатым мне не привыкать», – подумал Саша. Вместе с тем Ядвига была неухоженная, без малейших признаков косметики. Грязь на тонкой шее, грязь в ушных раковинах, грязь под наманикюренными и напедикюренными ногтями, грязь на лбу и щёчках, а от ног вообще несло какой-то помойкой. Видимо, после отъезда из Познани ни разу не мылась. Запах грязного потного тела смешался с вонью дешёвого табака, и даже аромат порту не помогал. Более того, выпитое порту стало противным алкогольным перегаром.

Саша принял решение: «Стану её благодетелем!».Он встал и предложил Ядвиге пойти вместе и обновить её гардероб. Она попросила Сашу отвернуться и помочилась в унитаз, хотела обуть рваные кроссовки, но Саша жестом показал, что лучше их выбросить. Ядвига бросила кроссовки и коробку на пол. Повернувшись к Саше, она сказала, как они уловил, что он может тоже помочиться и не стоит стыдиться. Она отвернулась. Саша охотно справил мелкую нужду и подумал, что такие поступки очень сближают.

Саша попросил Ядвигу собрать все свои вещи, которых оказалось немного. Она взяла и польский европаспорт, который даже показала Саше, он пролистал его и убедился, что Ядвига Шклярска (Jadwiga Szklarska) родилась и проживала в городе Познань, а к настоящему времени достигла возраста 23 года. Свои нищенские пожитки Ядвига сложила в старую сумку со сломанной молнией и длинным ремнём, который она не стала закидывать на плечо и сделала максимально коротким. Ядвига заперла убогую каморку и отдала ключи кому-то невидимому за приоткрытой дверью на первом этаже, протянув вместе с ключами монету в 10 евро. Там что-то буркнули, скорее всего, удовлетворённо. Вместе они вышли. Ядвига довольно громко шлёпала чумазенькими идеально правильной формы ножками по плиткам и камням, и кое-кто даже оборачивался им вслед. Со стороны, подумал Саша, можно так подумать: приезжий развратник снял самую дешёвую проститутку. Ну и пусть! Каждый волен думать что хочет в меру своей развращённости!

Вскоре они нашли лавочку недорогой обуви. Купили новенькие кроссовки, пляжные шлёпки и недорогие, но нарядные туфельки. Ядвига вдруг обняла Сашу и стала целовать. Он стерпел исходивший от неё неприятный запах. Продавец, немолодой негр улыбнулся обоим. Естественно, подумал Саша, на светленькую все они возбуждаются!

Возвращаясь к себе от торговых рядов дешёвой экипировки, Саша купил Ядвиге нижнее бельё, расчёску, мыло и шампунь, зубную щётку и зубную пасту, а также два простеньких платьица, на которые она смотрела с вожделением, и два халатика. Оба платья показались Саше маловатыми по размеру, но Ядвига прикинула без примерки и заверила благодетеля, что обновки ей в самый раз. Ещё купили ей две пары джинсов и две яркие курточки.

– I have never had before such beautiful clothes! (У меня никогда не было такой прекрасной одежды!), – Ядвига снова стала целовать Сашу. «Придётся потом тщательнейшим образом умыться! Только бы она не оказалась заразной!» – подумал он.

Подойдя к Сашиной квартире, Ядвига громко прочла табличку и сказала:

– Pan jest bardzo bogaty!

Саша понял и самодовольно кивнул. Раздевшись при Саше догола без малейшего смущения, Ядвига пошла в указанный ей совмещённый санузел на втором этаже, который, как ей Саша пояснил, будет только в её пользовании, а примыкающие к этому санузлу две комнаты – её жильём. Поняв его объяснения, она радостно закивала головой, а потом неожиданно расплакалась. Выбрав душевую кабину, а не ванну, Ядвига долго мылась и плескалась, фыркала и удивительно громко сморкалась, что-то напевала. Она позвала Сашу и попросила потереть ей спину. Он сам старательно умыл лицо, а когда отошёл от умывальника, Ядвига вдруг предстала перед Сашей голенькая, чистенькая и такая аппетитная… «Да она красавица!» – подумал Саша. Ядвига протянула ему презерватив, пошла в указанную ей для проживания спальню, легла на широченную кровать лицом вверх и явно натренированным жестом раздвинула ножки. Саша быстро разделся и посмотрел на повеселевшую Ядвигу. «Ну до чего же хороша! Я сделал правильный выбор!» – подумал он…