— Вы меня заинтриговали, — признался он. — Но я наберусь терпения, пока вы напечатаете фотографии, которые хотите мне показать. Мои ученики проводят вас до вашей машины. Поезжайте на восток, в шестидесяти двух километрах отсюда находится город Линбао. Это один из современных городов, которые выросли в последние годы, словно сорная трава, там вы найдете все, что вам нужно.

Нас на двуколке довезли до нашей машины. Два часа спустя после беседы с монахом мы уже добрались до центра города Линбао. На большой торговой улице мы обнаружили множество магазинов электроники, куда заходили и китайцы и туристы. Мы наугад выбрали один из них. Я отдал свой одноразовый аппарат одному из продавцов отдела фототехники, и через четверть часа, заплатив сто юаней, получил распечатанные снимки — все двадцать четыре кадра, отщелканные на вершине горы Хуашань, а заодно и флеш-карту с оцифрованными фотографиями.

— Что же ты не распечатал заодно и те снимки, где я сплю и где меня тошнит на краю дороги… чтобы потом поместить в альбом?

— Представь себе, я как-то об этом не подумал, — ответил я ехидно.

Мое внимание привлек непривычного вида аппарат: он состоял из экрана и клавиатуры и был снабжен всевозможными входами и разъемами, предназначенными для разного рода носителей, в том числе таких, как моя флешка. Бросив в отверстие несколько монет, человек мог отослать по электронной почте свои фотографии в любой уголок планеты. Поистине Азия опередила остальные части света в техническом совершенстве.

Я подозвал Кейру и в несколько минут отправил электронные послания двум моим друзьям — Эруэну в Чили и Мартину в Англию. Я попросил обоих внимательно изучить мои снимки, подумать, что они им напоминают, и, возможно, сделать предварительные выводы. У Кейры не нашлось фотографий, чтобы отослать их Жанне, поэтому она ограничилась коротеньким посланием, написав, что по-прежнему работает в долине Омо, что у нее все хорошо, но она скучает по своей старшей сестре.

Мы воспользовались тем, что оказались в большом городе, и накупили предметов первой необходимости. Кейре срочно понадобился шампунь, и мы битый час искали марку, которая бы ей подошла. Я не удержался и заметил, что тратить целый час на один-единственный шампунь — это многовато. В ответ она возразила, что, не тащи она меня за руку, мы бы до сих пор торчали в магазине электроники.

Нам изрядно надоели рис и лепешки, коими нас потчевали в монастыре, поэтому, завидев витрину фастфуда, мы не сумели устоять перед настоящими гамбургерами с плавленым сыром и картошкой фри. Пятьсот калорий порция, вздохнула Кейра, зато это пятьсот калорий чистого удовольствия.

Пообедав, мы сразу поехали обратно в монастырь. На сей раз монах не предавался медитации. Нам даже показалось, что он с нетерпением поджидал нас.

— Так где же ваши фотографии? — встретил он нас вопросом.

Я показал ему снимки и объяснил, как нам удалось разглядеть изображение небесной сферы, выбитое на древнем камне.

— Действительно, вы сделали впечатляющее открытие. А вы потом привели камень в прежнее состояние?

— Конечно, мы обтерли его листьями, которые, как и мы, были мокрыми от росы, — сообщила Кейра.

— Вы поступили мудро. Как получилось, что вы стали искать этого льва? — с любопытством спросил монах.

— Это долгая история. Такая же долгая, как наше путешествие.

— И каков же следующий его этап?

— Мы отправимся туда, где спрятан близнец вот этого предмета, — произнесла Кейра, показав монаху кулон, который носила на шее. — И мы думаем, что каменная сфера, обнаруженная нами на вершине горы, подскажет нам, как его искать. Каким образом? Пока не знаем, но, думаю, совсем скоро мы в этом разберемся.

— И каково же предназначение этого чудесного предмета? — спросил монах, рассматривая украшение Кейры.

— Это фрагмент карты звездного неба, которая была составлена задолго до того, как появились каменный лев и сфера, которую мы нашли.

Монах посмотрел нам прямо в глаза.

— Пойдемте со мной, — сурово проговорил он, уводя нас подальше от стен монастыря.

Мы пришли к большой иве, где уже однажды беседовали втроем, и он предложил нам сесть. Не согласимся ли мы, спросил он, в обмен на его гостеприимство, поведать ему эту долгую историю — ему кажется, она очень увлекательна. Мы сочли, что многим ему обязаны, а потому охотно удовлетворили его просьбу.

— Если я вас понял, — заключил он, выслушав наш рассказ, — то предмет, что вы носите на шее, — это фрагмент карты звездного неба, каким оно было четыреста миллионов лет назад. Согласитесь, это представляется невероятным. Вы говорите, что могут существовать и другие фрагменты этой карты, на нынешний момент неполной, и соединив их все, вы сумеете доказать ее подлинность.

— Совершенно верно.

— А вы уверены, что докажете только подлинность карты — и ничего более? Вы подумали об истинной подоплеке вашего открытия? О том, что вы поставите под сомнение веками устоявшиеся знания об этом мире?

Я заверил его, что у нас было достаточно времени, чтобы дать себе полный отчет о последствиях наших находок, однако, если нам удастся собрать воедино все фрагменты, это позволит нам узнать много нового о происхождении человечества и — кто знает? — возможно, самой Вселенной. Таким образом, мы сделаем важнейшее научное открытие.

— Вы в этом уверены? — снова спросил монах. — Вы не задавали себе вопрос: почему природа позаботилась о том, чтобы стереть из нашей памяти все воспоминания о младенчестве и раннем детстве? Почему мы ничего не помним о наших первых мгновениях на Земле?

Ни Кейра, ни я не смогли ответить на его вопросы.

— Имеете ли вы хотя бы смутное представление о том, какие трудности преодолевает душа, чтобы соединиться с телом и положить начало той форме жизни, которая всем нам хорошо знакома? Вы астроном, представляю себе, как вас увлекает возникновение Вселенной, ее первые мгновения, знаменитый «Большой бум», этот феноменальный энергетический взрыв, породивший материю. Думаете, первые мгновения человеческой жизни сильно от этого отличаются? Вам не кажется, что дело здесь только в масштабе? Вселенная бесконечно велика, а мы бесконечно малы. А вдруг наши рождения — людей и Вселенной — во многом схожи? Почему человек всегда ищет в такой дали то, что находится так близко?

Может, сама природа решила стереть из памяти наши первые мгновения и таким образом защитить нас, запретив вспоминать о страданиях, которые мы терпим, получая в подарок жизнь? Может, она делает это для того, чтобы мы никогда не смогли выдать тайну первых минут? Я часто пытаюсь представить себе, во что могло бы превратиться человечество, если бы мы поняли суть этого процесса? Может, тогда человек возомнил бы себя богом? Разве что-либо удержит его от разрушения, если он будет знать, что сумеет в любой момент создать все заново? Станем ли мы уважать человеческую жизнь, проникнув в тайну ее творения?

Я не вправе просить вас, чтобы вы остановились и не продолжали более ваше путешествие, как не вправе и судить ваши поступки. Возможно, наша встреча не случайна. Вселенная, которая вас так вдохновляет, обладает некими безусловными свойствами, и мы, разумеется, имеем весьма смутное представление о том, что такое случай. Я попрошу вас об одном: поразмыслите во время долгого пути о том, что вы делаете. Путешествие свело вас вместе, а что, если это и есть первая цель, которой вы уже достигли? Так подумайте: может, не стоит продолжать, вдруг самое мудрое решение — просто остановиться?