— Должно быть, о чем-то несущественном, — пробормотал Мандруп.

— Но ей нельзя входить сюда.

Эмили выдохнула. Она пришла в себя после шока.

— Арнольд, Мандруп! Живо! В подвал!

Они быстро и бесшумно поднялись и исчезли из зала, в то время как Эмили выдвинула свой стул как знак окончания трапезы. Она совершила движение рукой в противоположном направлении.

— Прошу перейти в гостиную.

Но Элизабет следила за ними. Она сидела так близко, что несмотря на шум голосов поняла, что кто-то ее ищет. Не сложно было и различить, как губы метрдотеля произнесли характерные слова «госпожа Шпитце».

«Боже мой, неужели она пришла сюда?» — подумала Элизабет, когда около ста стульев с шумом стали отодвигать от стола. Все двинулись в сторону гостиной. Она отчаянно пыталась пробраться в зал, но ей мешала стена людей, шедших в противоположном направлении.

И вдруг… В маленькой щелке между этими людьми она увидела нечто, в чем она через секунду не могла быть полностью уверена. В дальнем конце зала римский император и пиратский капитан тащили между собой женщину. Она отчаянно сопротивлялась, казалось, что она сошла с ума от ошеломления и страха и тщетно пыталась освободиться от руки, закрывавшей ей рот.

Но это не могло быть правдой! Вместе с тем Элизабет знала, что Арнольд Тарк был в костюме очень элегантного и с иголочки одетого пиратского капитана, но…

Толпа прижала ее к двери в гостиную. Но теперь Элизабет разозлилась и стала как сумасшедшая пробиваться к залу.

Наконец, ей это удалось. Зал опустел — все собрались в гостиной.

Куда же они подевались?

Неуверенным шагом она пошла в том направлении, в котором они исчезли. Она увидела дверь под сводами, темно-коричневую дверь с незатейливой облицовкой. Она была похожа на подвальную дверь.

Элизабет резко дернула за ручку. В это время она ощутила на плечах мягкую руку. Тяжелый запах духов вкупе с удушающим запахом пудры собрался над нею, как облако.

— Элизабет, дорогое дитя, — сказал вкрадчивый голос. — Мы ждем тебя в гостиной, пошли!

Сильная личность Эмили Тарк на секунду парализовала ее мысли, и в следующую минуту она опять оказалась в людской толпе. Она не успела даже рта раскрыть, чтобы протестовать. А что она могла бы сказать? «Я видела, как Ваш муж и Ваш кузен тащили за собой госпожу Шпитце»? Но кто ей поверит? Госпожа Тарк имела здесь, в своем собственном доме, полное превосходство.

Весьма знаменитая фигура (Элизабет не знала, кто он такой) попросила тишины и произнесла экспромтом речь о семействе Тарков, прежде всего о госпоже Эмили, которая в его глазах и в глазах всех других была самим символом Женщины, Матери и всех на свете достоинств. Блестящая хозяйка, украшение торгового сословия и всей Кристиании.

Эмили Тарк надлежаще скромно реагировала на это.

Появились Арнольд и Мандруп, незаметно проскользнули ближе к Эмили, как будто они стояли с ней рядом все время.

Элизабет стояла, как на иголках. Что ей делать, к кому она может обратиться за помощью госпоже Шпитце? Лиллебрур? Он стоял, как дурачок, и внимал хвалебным речам в адрес матери. Нет, не к нему! Она слышала, что здесь был полицмейстер, но не знала, как он выглядит. Ей нужно спросить об этом присутствующих. Впрочем, захочет ли он ее слушать, верить ей? Вряд ли!

Ей нужно найти кого-то, кто мог бы прийти ей на помощь!

Речи завершились, вновь усилился гул. Вдруг она увидела, что какой-то мужчина увел за собой в соседнюю комнату пару Тарков и Мандрупа Свендсена. Они закрыли за собой дверь.

Элизабет осмелилась спросить у мужчины, стоявшего рядом с ней:

— А что за мужчина зашел только что в соседнюю комнату вместе с Тарками?

— А, да это полицмейстер.

Ну! Теперь она это знала. Но она не могла без веских оснований проследовать за ними, потому что они вошли в личную комнату.

Она настолько была в отчаянии, что всерьез обдумывала целесообразность выкрикнуть обо всем этом толпе. Но тут она осознала и преимущество! Теперь она могла беспрепятственно заняться самостоятельным поиском госпожи Шпитце.

Не успела она обдумать все до конца, как снова открылась дверь, и к ней быстрыми, решительными шагами направилась госпожа Тарк. Рука Эмили крепко сжала ее запястье, что было разительным контрастом на фоне кроткой улыбки на лице хозяйки.

— Дорогая Элизабеточка, ты являешься почти членом семьи, — сказал бархатно-мягкий голос, и она почувствовала, как оказалась в боковой комнате.

То, что она вряд ли была желанной гостьей, она поняла по сдержанным взглядам Тарка и Свендсена, не говоря уже о застывшей улыбке Эмили. Полицмейстер был более нейтрален, но ему было непонятно, какое она имела ко всему этому отношение.

«Сказать об этом сейчас? Пусть даже они наблюдают за мной, потому что я знаю такое, что их не обрадует».

Но ей не хватило на это времени! Госпожа Эмили, которая, казалось, читала ее мысли, тут же с любезной улыбкой обратилась к полицмейстеру.

— О чем Вы хотели поговорить с нами?

Карин и доктор Хансен, не замечая времени, совершили довольно длительную прогулку в окрестностях — настолько приятно им было вместе.

Он тайком изучал ее. Вне всякого сомнения она — несмотря на темные времена в ее жизни — неслыханно расцвела. Сейчас Карин казалась гораздо моложе, чем тогда, когда он встретил ее в первый раз. Она была одета по возрасту, а не нарочито по-девичьи. В ее глазах был нормальный блеск, и она разговаривала почти нормально.

Но лишь почти…

Порой прорезались страх, удивление, неуверенность.

Доктор Хансен все еще не осмеливался преодолеть блокировку ее памяти. Ее загадка была слишком тяжелой, она была слишком уязвимой. Если бы он смог лучше наладить связи с Вемундом и Элизабет, все было бы легче. Но Вемунд вел себя, как закрытая устрица, когда речь заходила о Карин, и он был уверен, что Элизабет располагала не полными сведениями. Но она боролась прежде всего за Вемунда Тарка. Для нее Карин Ульриксбю была на втором плане.

— Ой, начало смеркаться, — произнесла Карин. Смеркаться? В действительности было уже почти совершенно темно.

— Лучше бы сегодня воздержаться от поездки к усадьбе, — сказал доктор.

— Но мы ведь уже почти доехали, не так ли? Может быть, хоть взглянем на нее, — попросила Карин.

Доктор Хансен послушался. Спустя несколько минут они уже были у усадьбы Лекенес.

— Там прием, — констатировал он.

— Ох, как много экипажей! И свечи во всех комнатах! Фантастическое зрелище! Там сейчас, наверняка, просто замечательно.

Она в замешательстве сморщила лоб.

«Она о чем-то вспоминает, — подумал доктор Хансен. —