сотрудничестве речи не шло - только о дате эмбарго, после которой каждый будет публиковать свои собственные версии материалов. Мы с Брэдом покинули конференцию, а оставшиеся на репортеры посовещались и решили сделать ребрендинг собранного в Пуэрто-Рико массива работ "The Facebook Papers".

Если журналу не нравилось такое решение, а нам оно совершенно не нравилось, то виноваты в этом были мы сами. Хауген давно дал нам разрешение на публикацию всех полученных нами документов, и мы изначально обсуждали возможность предоставления значительного архива этих документов к моменту публикации. Но мы не сделали этого по целому ряду причин, начиная от потенциальных юридических последствий и заканчивая протестами художественного отдела журнала против того, чтобы представлять читателям 20 000 с лишним размытых и неровных скриншотов. Когда выходили статьи "Досье Facebook", они сопровождались лишь краткими, тщательно вычищенными фрагментами.

Возможно, это было ошибкой. Я понял, что эти документы являются "Розеттским камнем" для понимания того, как дизайн платформ социальных сетей изменяет взаимодействие пользователей и способы передачи информации через платформу. Мы с коллегами отобрали материал, который, по нашему мнению, был наиболее интересен и полезен для читателей журнала, но были и другие аудитории - ученые, регулирующие органы, стартапы в сфере социальных сетей, - которые могли бы использовать то, что знал Facebook. Сколько бы слов мы ни написали, было бы самонадеянностью считать нашу работу окончательной. Но роль обнародования необработанных исходных документов была просто не по плечу журналу, и мы не стали этого делать.

Передача документов консорциуму была хаотичной. Обещания команды Хаугена придержать скриншоты, имеющие отношение к оставшимся материалам журнала, не оправдались. Кто бы ни отвечал за редактирование имен сотрудников Facebook и их контактов за рубежом - усилия, которые, как мы с Хаугеном согласились, были необходимы, чтобы предотвратить проблемы с безопасностью и конфиденциальностью, - оказались неэффективными. Многие сотрудники Facebook, в том числе и те, кто занимался вопросами добросовестности, позже рассказали мне, что широкое распространение плохо отредактированных документов как расстроило их авторов, так и подвергло преследованиям группы гражданского общества за рубежом. (Позже организация Whistleblower Aid признала наличие проблем с распространением документов, но заявила, что приоритетом для нее было распространение информации, которая, по ее мнению, подкрепляла статус информатора Хаугена). Хотя я так и не смог связать эти утверждения с конкретным ущербом, нанесенным , я посчитал неудачное редактирование невынужденной ошибкой и сообщил об этом Хауген. Она ответила, что делает все, что может, и что я становлюсь придурком. Вероятно, у нас обоих были веские аргументы. Позже я извинился, а она ушла из Whistleblower Aid в другую юридическую фирму.

Если бы я не был так зол на все это, следующая пара недель была бы забавной. Вооружившись 22 000 страниц часто используемых технических скриншотов, не менее двадцати различных новостных изданий одновременно обращались в отдел коммуникаций Facebook за комментариями по нескольким историям сразу.

"Я не в восторге от того, что обнаружил уровень загруженности, превосходящий "последнюю неделю политической кампании", - написал в своем твиттере Дрю Пусатери, сотрудник отдела коммуникаций Facebook в Вашингтоне.

Некоторые материалы успели выйти до снятия эмбарго консорциума 25 октября, но начиная с полуночи того же дня двадцать четыре различных новостных издания опубликовали по меньшей мере шестьдесят пять материалов, некоторые из которых я жалел, что мы не написали, а другие были чистым пересказом. Огромный объем публикаций придал релизу ощущение шока и трепета, но наблюдение за ковровой бомбардировкой Facebook собственными документами не оставило меня равнодушным. Я льстил себе, думая, что документы Хаугена и работа "Журнала" могут заставить компанию, которой все недоверяли, но мало кто понимал, расплатиться. Меня не покидало ощущение, что, возможно, все это - лишь плохая пресса.

По неудачному стечению обстоятельств, дата введения эмбарго консорциума совпала с выходом отчета о прибылях Facebook. Вскоре после 13:00 компания объявила о здоровом использовании и квартальной прибыли в размере 9 миллиардов долларов. " Акции Facebook растут, поскольку инвесторы сосредоточены на положительных результатах и не обращают внимания на утечку документов", - пишет CNBC.

 

-

Всего три дня спустя Facebook сделал еще одно объявление: теперь компания называется Meta. Некоторые комментаторы шутили, что ребрендинг стал результатом "Досье Facebook", но это было неправдой. Цукерберг предложил изменить название в начале 2021 года, а юристы Facebook в течение нескольких месяцев вели тихие переговоры о приобретении прав на торговую марку Meta. В одном случае стартап из двух человек догадался, что за этим стоит Facebook, и отказался рассматривать возможность отказа от названия своей начинающей компании менее чем за абсурдную цену в 10 миллионов долларов. Они поняли это. Цукерберг хотел двигаться дальше, и деньги были не помехой.

"Наш бренд настолько тесно связан с одним продуктом, что он не может представлять все, что мы делаем сегодня, не говоря уже о будущем", - объявил генеральный директор 28 октября. Компания переключается на "метавселенную" - видение цифрового будущего, в котором люди будут жить, работать и развлекаться в своеобразной виртуальной реальности. "Отныне мы будем первыми в метавселенной, а не в Facebook".

Тот факт, что слово "метавселенная" было взято из "Снежной катастрофы" Нила Стивенсона - научно-фантастического романа 1992 года, в котором люди надевают гарнитуры виртуальной реальности, чтобы спастись от столь глубокого общественного коллапса, что корпоративные франшизы становятся главным источником власти, - не стал сдерживающим фактором.

В компании были сомневающиеся. Виртуальная реальность была будущим на протяжении десятилетий, но так и не стала настоящим. Facebook инвестировал в нее значительные средства с момента приобретения производителя гарнитур Oculus в 2014 году. Каждый год Facebook рекламировал гарнитуры Oculus на своей ежегодной конференции для разработчиков F8 и говорил о том, что технология находится на пороге широкого распространения. Затем она делала то же самое на следующий год, и эта схема стала настолько повторяющейся, что в 2019 году компании пришлось обратиться к наследию упущенных целей. Всем, кто присутствовал на выступлении, выдавалась бесплатная гарнитура.

Но Цукерберг был в восторге. Он представил новую серию ценностей компании - часть обновления "культурной операционной системы" ребрендинговой компании. Среди этих ценностей - "жить в будущем". Сотрудники должны считать себя "метаматами".

" Метаверс - это следующий рубеж в объединении людей, как и социальные сети, когда мы начинали свою деятельность", - сказал генеральный директор. "Мы надеемся, что в течение следующего десятилетия метавселенная охватит миллиард человек".

Объявление Цукерберга о новом цифровом мире сопровождалось внутри компании ощущением, что после изнурительных шести недель угроза, связанная с документами Хаугена, миновала.

Более поздний анализ, проведенный подразделением брендового маркетинга компании , показал,