Камрос молча последовал за хозяином. Внутреннее убранство дворца было подобрано не менее искусно. Здесь царила особенная скромность, которая тем больше подчеркивала драгоценности.

Они прошли через длинную комнату с еще одной аркой прямо на террасу. Вид был действительно впечатляющим, но первый взгляд Камроса был обращен к столу и слугам, которые услужливо стояли поблизости. Низкий стол был накрыт богато, как раз так, как чиновник и ожидал. Он уже хотел внутренне презрительно ухмыльнуться, так как посчитал, что насквозь видит игру Саргана в показушную скромность. Но тут из тени занавесей вышла молодая женщина. Ее одежда была изысканной: кипасис из темно-красной материи, украшенный золотой вышивкой, скромный макияж, глаза благовоспитанно опущены.

— Ах, это моя дочь Артайнис. Она составит нам компанию во время трапезы.

— Я рада иметь возможность познакомиться с вами, Камрос, — произнесла девушка с изысканной вежливостью. — Ваш визит делает нам честь и украшает дом моего отца.

— Это и для меня большая честь. Но какой дом нуждается в еще большем украшении, когда под его крышей уже живет такая благородная красота?

Слова легко текли с уст Камроса, даже если мысли лихорадочно пытались приноровиться к новой ситуации. То, что будет присутствовать дочь хозяина дома, было более чем необычно, хотя, естественно, не шло вразрез с традициями. «Чего Сарган хочет достичь этим? — спросил себя Камрос, но сразу же и дал себе ответ: — Вывести меня из равновесия. И если я не смогу приноровиться, то это удастся ему».

— Артайнис обучали искусству общения, — мимоходом объяснил Сарган, опускаясь на сиденье и указывая правой рукой в кольцах на место напротив, которое Камрос с удовольствием занял. — И она сможет подавать нам еду. Я не люблю присутствия рабов во время трапезы.

— Хороший материал найти сложно, — согласился с ним Камрос, на что Сарган вздохнул.

— Действительно. Хорошее встречается редко. Артайнис — моя самая послушная дочь, настоящий драгоценный камень скромности и добродетели. Любой отец гордился бы такой дочерью. Во время обучения она проявляла себя очень одаренной.

— Это заметно.

— Некоторые говорят, что она очень похожа на отца, — продолжил Сарган, при этом взял лепешку, от которой еще шел пар, и осторожно разломил.

Запах свежего хлеба сразу же наполнил воздух, и у Камроса аж слюнки потекли. Но замечание собеседника навело его на другие мысли. «Она обучена, как ее отец, — пронеслось у него в голове. — А мы все знаем, какая у него профессия. Так зачем он упоминает это обстоятельство? Такая дочь очень ценна… Может быть, он хочет предложить ее мне?»

— Папа, — вмешалась Артайнис и сладко улыбнулась Камросу. — Это неловко.

— Вот видишь. Любящий отец делает «неловко» для своей дочери. Куда только катится этот мир?

— Туда, куда захочет Золотой Император? — ответил Камрос и прикрыл глаза.

Он позволил Артайнис налить охлажденного белого вина, в которое добавил несколько кубиков льда из шкатулки с толстыми стенками. Прохладный напиток освежал, так как, несмотря на легкий ветер, под тентом было довольно тепло. Камрос набрал еды на свою серебряную тарелку. Очень нелегко было сделать выбор среди всех деликатесов, поэтому он взял много от всех блюд. Ароматный хлеб, к нему два паштета из нута и чеснока, тушеная рыба шакал, которая, несмотря на отталкивающее название, была настоящим наслаждением для гурмана. Замоченные в молоке молодые змеи, мясо которых было таким нежным, что буквально таяло на языке. Кроме того, была холодная козлятина, немного баранины, пиала с пряными, замаринованными в растительном масле оливками и много других яств. Чиновник и не ожидал меньшего.

При этом они болтали непринужденно, но настороженно, как два дуэлянта. Сарган был отличным хозяином и, казалось, совсем не стремился к тому, чтобы вывести Камроса из равновесия. Его дочь большую часть времени молчала, лишь изредка вставляла короткий комментарий. Она действительно оказалась образованной и умной, так что Камрос уже скоро наслаждался ее присутствием и все серьезнее взвешивал возможность установления длительной связи с Вульпоном.

После главной части трапезы рабы убрали блюда, принеся взамен другие теплые напитки и сладости, в том числе медовые пирожные, которые явно только достали из печи.

Пока Камрос раскладывал пальцами засахаренные фрукты на пирожное, Сарган начал развлекательную часть вечера:

— В бюрократии волнения.

Предложение было произнесено мимоходом, и никто из трапезничающих вроде как не придал ему особого значения, но Камрос в душе улыбнулся. Поэтому он был здесь, поэтому Саран пригласил его. Он вспомнил разговоры с Ларцанесом и решил следовать совместно выработанному плану.

— Неужели?

— О, да. Говорят о том, что Золотой Император рассержен.

— Что же вызвало гнев помазанника?

— Поведение его гостей. Ты же знаешь, варвары с юга, из этой маленькой страны. Влахкиса.

— А. Ну, они проявили такое жалкое отсутствие рассудка и цивилизованности, причем продемонстрировали это так ярко.

— Действительно, — невозмутимо ответил Сарган, не отрываясь от подслащенного яичного крема, который ел как раз в этот момент. — Причем это значит, что нелепости были и остаются…

— Нелепости? Очень любопытно.

— Солдаты, которые не служат в гвардии. Наемники, которые, возможно, будут задействованы…

— Я слышал об этом. Но, к сожалению, все, кто мог бы рассказать об этом больше, погибли от ужасных клыков троллей. Разве не ты когда-то написал книгу об этих существах?

Сарган откашлялся.

— Я хорошо знаю их привычки. Тем больше меня удивляет их поведение.

— Людоеды, — легко возразил Камрос. — Варвары. Такие они и есть.

— Однако это не то, что волнует бюрократию, — начал Сарган, но, прежде чем он успел продолжить, Камрос перебил:

— Даже если они еще обитают под городом… Что за ужасная мысль! Разве это не ты объяснил нам, что они в некотором роде хорошие… землекопы?

Сарган проигнорировал вопрос.

— В основном речь идет о том, что некоторые чиновники более чем приветствуют перспективу возможной войны.

— Ты имеешь в виду войну против Влахкиса? Против преступников, которые посягнули на жизнь нашего любимого императора?

— Да, — ответил Сарган, и теперь его глаза зафиксировали чиновника.

Его рот еще слегка улыбался, но во взгляде появилось оценивание. И что-то другое. Вид хищника, который придавал такому благодушному человеку угрожающий вид. «Он совершал убийства для императора, — вспомнил Камрос. — Он этими пальцами лишал жизни. Только нельзя давать ему усыпить себя приветливостью!»

— Справедливое дело, как я считаю. Нападение на божественное тело Золотого Императора нельзя оставить безнаказанным. Что подумают другие варвары, когда узнают об этом? Так что призыв к войне вполне справедлив, если ты меня спросишь.