Итак, импульс пришел наверняка с космической дистанции, ибо сигналы от людей, собравшихся на базе, к нему не поступали. Проверив этот факт, Ивар окончательно проснулся. Он сел на широком ложе, закрыл глаза, глубоко вздохнул и с первой же попытки погрузился в транс. С каждым разом это давалось ему все с большей легкостью, как человеку, который, превозмогая страх, снова и снова прыгает в пропасть и убеждается, что для боязни нет причин – гравитатор на месте и в полном порядке.

«Кто там еще, черт побери? – раздался беззвучный, но такой знакомый голос. – Старина Фардант? Так мы с тобой уже распрощались… Или есть проблемы?»

«Ровным счетом никаких, – сообщил Тревельян. – Дед, это ты? До чего же я рад тебя слышать!»

Наступило ошеломленное молчание. Потом командор осведомился:

«Ты где-то поблизости, паренек? В системе Хтона?»

«Нет, на Пекле».

«На Пекле?.. Но, клянусь реактором, с такого расстояния…»

«С какого пожелается, – прервал его Ивар. – Видишь ли, я повстречался здесь с неким созданием… существом… ну, это долгая и непростая история, и я расскажу ее тебе при встрече. Мне кое-что подарили, дед. Наверное, даже больше, чем я способен сейчас осознать».

Несколько секунд командор размышлял. Для него это было изрядным временем – скорость реакций кристаллической структуры, вмещавшей его личность, превосходила показатели коллоидного мозга.

«Приятно получать подарки, особенно такие, – наконец заметил он. Значит, ты на Пекле… А я – на борту «Ниагары». Меня отвезут к тебе, малыш. Старт примерно через сутки».

«Нет необходимости, – сказал Тревельян. – Я сам приду. Это будет гораздо быстрее».

«Еще один подарок?» – осведомился дед.

«Все тот же. Связь, перемещение и, может быть, что-то еще… Пока не знаю, но со временем мы разберемся. – Помолчав, Ивар добавил: – Я мог бы появиться на «Ниагаре» прямо сейчас, но вид у меня не очень презентабельный. Я был у шас-га, и нужно какое-то время, чтобы вернуть себе прежний облик. Ты подожди, дед. В любом случае я буду у вас раньше, чем через сутки».

«Добро. Смотри, не заблудись по дороге».

«Теперь это невозможно», – сказал Тревельян и отключился.

Спрыгнув с постели, он вызвал зеркала и начал придирчиво осматривать свое лицо и тело. Пигментные пятна на лбу исчезли, но кожа еще хранила сероватый оттенок; физиономия сделалась шире, но рот и зубы еще казались великоватыми; ногти и волосы были уже не такими длинными, челюсти словно усохли, но до привычного стандарта еще не дотягивали. Руки… Да, руки – почти человечьи, до середины бедра, как и положено высокоразвитому гуманоиду… Из-за этого Ивару чудилось, что руки у него коротковаты. Впрочем, в три-четыре ближайших часа адаптация завершится.

«До чего приятно стать самим собой», – подумал он, натягивая одежду. Потом, встав перед зеркалом, отдал салют своему изображению и произнес:

– Прощай, Айла. Да хранят тебя Бааха и дети его Уанн и Ауккат.

Дел с утра было много. Вместе с Энджелой, Юэном и Маевским он занялся отчетами, потом просмотрел запись исхода – так, как это выглядело со стороны степи, перемолвился словом с Исаевыми, разрешил Пардини вернуться к кратеру Рыжего Орка, ускользнул от Анны Веронезе, желавшей поплескаться с ним в бассейне, и, ознакомившись с наблюдениями Инанту, похвалил стажера за оперативность. Их беседу прервал Юэн Чин – антенна межзвездной связи на спутнике приняла сигналы с Каузы Примы. Консул Каралис желал говорить с Тревельяном.

Спускаясь в отсек в подвале башни, Ивар ожидал, что связь будет символьной – как правило, этот экономичный режим применяли в случае переговоров на далеких расстояниях. Но, к его удивлению, над панелью настройки развернулся экран с полноцветным изображением: Каралис и Сойер сидели в салоне «Гондваны», а за креслом консула торчал цилиндрический агрегат с вокодером и парой подвижных видеокамер.

– Это Колесников, – пояснил Каралис, кивнув на цилиндр. – Ты ведь, Ивар, помнишь Николая Ильича?

– Учителей не забывают, – отозвался Тревельян, вежливо склонив голову. – Приветствую вас, старшие. Надеюсь, мой вид…

– Вид у тебя вполне человеческий, – буркнул через вокодер Колесников. – Немного постарел… Но это случается со всеми.

– Не постарел, а возмужал, – с улыбкой произнес Сойер. Оба они были профессорами Академии, оба учили юного курсанта Ивара, и видеть их было приятно. К тому же ему оказали высокую честь: видеосвязь на большой дистанции требовала гигантской энергии, и все же они явились лично. Перед ним были люди, а не символы на экране.

– Обратимся к нашим проблемам, – сказал Каралис. – Ты, вероятно, в курсе, что мы ведем переговоры с парапримами? Точнее, с частью их миссии. Их двое, и они специалисты по контактам с архаическими расами. Наши коллеги, проще говоря.

– Как их зовут? – спросил Тревельян, вспомнив премудрого Аххи-Сека. Это было осиерское имя Хранителя, а настоящего тот так и не назвал.

– С именами у нас напряженно, – сочным басом заметил Колесников. – Один черный, как смоль, и мы называем его Антрацитом, у второго белая опушка на шее, и он отзывается на имя Белый Воротник. Этого тебе достаточно?

Тревельян кивнул.

– Вполне. Чем могу быть полезен?

Пригладив волосы нервным движением, Каралис произнес:

– Мы должны обсудить проблему Осиера. Вопрос щекотливый, ибо там мы столкнулись с противодействием прогрессоров-параприматов. Ты – наш главный эксперт, и в этом пункте, – консул усмехнулся, – в этом единственном пункте мы не расходимся во мнении с парапримами. Эти двое тебя знают. Им говорил о тебе осиерский Хранитель.

– И, как я понимаю, рекомендации были наилучшими, – добавил Сойер. – По их настоянию ты должен принять участие в дискуссии.

– Сколько она продлится? – поинтересовался Тревельян.

– Обычное время переговоров – от трех до пяти часов. На этот раз скорее пять, чем три или четыре.

Ивар взглянул на панель настройки, на мерцающий экранчик таймера. Беседа длилась несколько минут, но энергозатраты на поддержание канала прямой связи были чудовищными – их наверняка хватило бы, чтобы стереть Поднебесный Хребет в мелкую пыль. Вероятно, генератор Лимба на «Гондване» посылал в антенну процентов семьдесят предельной мощности.

– Я готов, – промолвил он. – Но позвольте спросить: мое участие настолько важно, что «Гондвана» откроет канал на весь этот срок?

– Не «Гондвана», – пояснил Каралис. – Сейчас мы общаемся с тобой через передающую систему парапримов, которая будет поддерживать канал во время дискуссии. Пять часов, или десять, или целый месяц, им безразлично. У них нет ограничений по энергозатратам.

Вокодер Колесникова хрипло заклекотал – кажется, Николай Ильич смеялся.

– Мы тут спорим, – заявил он, справившись с приступом веселья. – Пьер и Мартин считают, что наши… гмм… коллеги совершенно искренни и идут на любые затраты, чтобы поговорить с тобой. А вот у меня другое мнение. – Он сделал паузу, но никто, похоже, не собирался его перебивать. – Ты уж прости, дружок, но я считаю, что здесь обошлись бы без тебя. Нам хотят продемонстрировать возможности… степень могущества, если угодно. Причина мелкая, но подходящая. Мол, у вас, двуногих землян, аннигиляторы и деструкторы, крейсера и фрегаты, а мы вот можем открыть канал на шестьсот светолет и пообщаться с неким Тревельяном. Пять часов, или десять, или целый месяц, как заметил Пьер… Впечатляет, правда?