старую службу пограничного опорного пункта империи. Так как гепиды с давних пор находились в сношениях с двором, то многие члены их знати нашли приют в столице вместе со своими людьми, остальные попали в зависимость от лангобардов и аваров,[800] и от позднейшего времени есть свидетельства об их поселках среди славян и аваров. — Разгром царства гепидов и политическая смерть этого народа относится к 567 году.

Водворение аваров в землях, которые раньше занимали гепиды, явилось тяжкой угрозой для империи. Так как гепиды владели Сирмием, который теперь отошел к империи, то хан Баян заявил свои претензии на этот город. Для переговоров по возбужденному вопросу Юстин отправил к хану толмача Виталиана с другим уполномоченным лицом по имени Комита. Но Баян вместо переговоров заточил посланных императора, сделал вторжение в отошедшую к империи область и осадил Сирмий. На свидании с начальником гарнизона в Сирмии, Боном, хан жаловался на обиды со стороны императора, требовал выдачи бежавшего в Константинополь гепида Устибада и за отступление от Сирмия желал получить денежный выкуп, серебряную чашу и шелковый плащ. Получив отказ, он послал десять тысяч кутургуров на грабеж Далмации, а сам, переправившись через Дунай, ушел на свои стоянки. Вскоре затем он задумал отправить посольство к императору для переговоров и потребовал у Виталиана денег за прекращение военных действий на время переговоров. Префект Иллирика прислал 800 солидов, и хан удовольствовался этой суммой. Исправление посольства Баян поручил Таргитаю. Вместе с Таргитаем отправился и Виталиан, отпущенный ханом. Ссылаясь на то, что авары покорили утургуров и кутургуров, хан потребовал уплаты денежной дани в той сумме, какую получали вместе оба эти народа, а как покоритель гепидов, заявлял свои права на город Сирмий и требовал выдачи Устибада. Юстин отверг эти требования, грозил войной и заявлял о своем праве требовать от хана тех гепидов, которые, состоя в союзе с империей, оказались под его властью.[801] Баян вновь предъявил свои требования через того же Таргитая, но Юстин не уступал и для выяснения отношений на месте обещал прислать Тиверия, снабдив его широкими полномочиями.[802] В этих переговорах прошло два года. Хан опять подступил к Сирмию, но Бону удалось отстоять город и отразить нашествие.[803] В переговорах Тиверия с уполномоченными хана речь шла о признании со стороны императора аваров законными обладателями занятых ими земель на условии выдачи заложников. По мнению Тиверия, заложники из знатных аварских семейств в достаточной степени гарантировали мир; но Юстин настаивал на том, чтобы хан отдал своих детей. Так как хан на это не согласился, то Юстин приказал Тиверию начать военные действия против аваров. Исход войны не оправдал смелых надежд Юстина. Тиверий потерпел тяжкое поражение и едва избег гибели.[804] Одержав блистательную победу, хан отправил посольство к императору, а Тиверий послал от себя таксиарха[805] Дамиана с точным отчетом о происшедшем. Мир был заключен на унизительном для империи условии: уплаты 80 тысяч солидов ежегодной дани. Событие относится к 570 году.[806] Сирмий остался за империей, и хан мирился с этим в течение десяти лет. В это время он был, по-видимому, занят утверждением своей власти над славянскими племенами к северу и востоку от той территории, где были главные становища аваров в степных пространствах теперешней Венгрии.

Соседство с аварами оказалось весьма тяжким для лангобардов, и у Альбоина созрел план искать в Италии более удобного местожительства, чем какое представляла Паннония. Первое знакомство с Италией лангобарды сделали в походе 552 года в армии Нарзеса. План переселения созрел быстро. Не чувствуя себя достаточно сильным для захвата новой страны, Альбоин искал союзников, и к нему присоединилось 20 тысяч саксов, живших по соседству в Норике. Кроме саксов к нему примкнуло много болгар, славян, свевов, туземцев из Паннонии и Норика, а также и гепидов из тех, которые подпали под власть лангобардов после роковой битвы 567 года.[807] За зиму были сделаны приготовления, и 2 апреля 568 года, на второй день Пасхи, Альбоин двинулся в путь со своим народом и присоединившимися к нему союзниками. Путь для собравшихся полчищ лежал через проход, носящий в настоящее время имя Forli-Pass. Свою землю лангобарды предоставили аварам, обеспечив договором возвращение ее назад в случае, если бы им не удалось устроиться на новом месте.

Ближайшая провинция Италии была Венеция, обнимавшая поморье и область до реки Адды на юго-западе; укрепление Форум Юлия (Forum Iulii) являлось пограничным пунктом. Овладев им без сопротивления, Альбоин предоставил его своему племяннику Гизульфу, имевшему звание конюшего (marpalis) при царе. Под его начальство было поставлено известное число родов (farae), которые и поселились в этой области. Ему оставлена была также часть табунов, которые гнали с собою лангобарды. Двигаясь беспрепятственно дальше и не покушаясь на приморские города, Альбоин захватил Виценцию, Верону и другие города Венеции, кроме Патавии и Мантуи. Епископ Тарвизия Феликс сдал Альбоину свой город, выговорив неприкосновенность церковных имуществ, на что и получил от царя хартию.[808] Легкость, с какой лангобарды утверждали свою власть в стране, объясняется отчасти тем страшным ослаблением населения, которое было последствием чумы, незадолго перед тем посетившей северную Италию, о чем сохранил свидетельство Павел Диакон. Овладев большей частью провинции Венеции, Альбоин перешел в сентябре 569 года границу Лигурии и стал подчинять себе города этой области. 3 октября ему открыл свои ворота Медиолан. Под властью императора осталось побережье, отстаивал себя и город Тицин (Павия). Его осада затянулась на три года. Вступив в него, Альбоин пощадил население и основал здесь свою столицу. За то время, пока шла осада Тицина, отдельные отряды лангобардов проходили на юг, захватывали города в Тусции, овладели Сполетием и, пройдя в Самний, утвердились в Беневенте.[809] Так в короткое время значительная часть Италии была отторгнута из-под власти императора.

Беспомощность, проявленная императорским правительством в отношении лангобардов, послужила поводом к возникновению слухов о предательстве со стороны того заслуженного деятеля, который закончил войну с готами и очистил Италию от франков с аламаннами. Эти злые толки сложились в последовательный рассказ, занесенный Павлом Диаконом в его «Историю лангобардов». — Разделявший общий порок евнухов, корыстолюбие, Нарзес скопил себе огромные сокровища, вызывавшие всеобщую зависть, и жалобы на его корыстолюбие неслись в Константинополь. Император послал ему приказ вернуться в столицу и отправил в Италию на смену ему Лонгина. Императрица София со своей стороны прибавила к отставке оскорбление, заявив, что она поставит Нарзеса надсмотрщиком за пряжей, занятием