— Вашей светлости угодно играть со мной в прятки, — ответил Брендон. — Дело идёт вовсе не о том случае. Но вы, конечно, правы, потому что раз вы довольны исходом нашего столкновения, то мне приходится быть довольным и подавно. Но ваша светлость соизволила именем короля приказать смотрителю ньюгейтской тюрьмы запрятать меня в самую гнусную подземную нору. Вы устроили так, что день суда надо мной остался в тайне, чтобы те, кто пожелали бы ходатайствовать за моё освобождение, не могли сделать этого. Вы дали обещание леди Мэри добиться моего освобождения и помешали ей самой обратиться с этой просьбой к Его Величеству; затем вы уведомили её, будто всё сделано так, как было обещано, и что я скрылся в Новую Испанию. По этим причинам, милорд, я объявляю вас лжецом, трусом и клятвопреступным рыцарем и требую от вас удовлетворения, которое один мужчина должен дать другому за смертельное оскорбление. Если же вы не примете моего вызова, то в следующий раз я убью вас там, где только встречу!

— Мне ровным счётом наплевать на вашу болтовню, но в ответ на воображаемые обвинения могу сказать, что я сделал для вашего освобождения всё, что мог. Тюремный смотритель дал мне обещание помочь вам бежать. Но вслед за этим было обнаружено какое-то адресованное вам письмо, которое смотритель отправил прямо в руки короля. Ознакомившись с содержанием этого письма, король приказал усилить тюремный надзор за вами. Даже Его Величество не станет этого отрицать.

Брендон встал в тупик, совершенно не понимая, о каком письме могла идти речь. Но когда герцог собрался уходить, он удержал его, сказав:

— Одну минуту, ваша светлость! Я охотно готов принять за чистую правду всё, что вы сейчас сказали, потому что у меня нет возможности опровергнуть ваши утверждения. Но нам нужно разъяснить ещё одну историю. В тот вечер вы напали на меня в Биллингсгейте верхом и пытались убить. Этого вы не можете отрицать. Я наблюдал за вами, когда вы следили за дамами по дороге к Граучу, да и во время схватки с вашего лица свалилась маска. Дальнейшей уликой является ваше повреждённое колено, ушибленное при падении с лошади и заставляющее вас хромать и до сих пор. Надеюсь, вы проявите себя джентльменом по отношению ко мне? Или, быть может, вы предпочтёте, чтобы я рассказал королю и всему миру эту историю? До сих пор я молчал обо всём, так как признавал своим личным правом посчитаться с вами!

Герцог Бэкингемский побледнел, но настаивая на своём он воскликнул:

— Я не выхожу на поединок со всяким сбродом и нисколько не боюсь вашего вранья!

Очевидно, он предполагал, что принцессе и Джейн неизвестно, кто напал на них, но случаю было угодно вскоре убедить его в обратном.

После разговора с герцогом Брендон отправился со мной гулять в лес, и там мы «случайно» встретились с Мэри и Джейн. А во время прогулки мы нос к носу столкнулись с герцогом Бэкингемским и его стряпчим Джонсоном. Наверное, они забрались в этот глухой уголок, чтобы вдали от двора обсудить создавшееся положение.

Мэри, увидев герцога, гневно крикнула ему:

— Милорд, вы плохо послужили мне! Ваш образ действий будет стоить вам головы! Подумайте об этом, когда очутитесь на эшафоте!

Герцог раскрыл рот, пытаясь что-то объяснить, но Мэри показала ему рукой на дорогу и сказала:

— Ступайте прочь, или я попрошу мастера Брендона проучить вас своим мечом! Выступить одному против двоих покажется ему детской забавой, после того как в Биллингсгейте ему пришлось отбиваться против подосланных вами четверых. Прочь!

Эта выходка Мэри увеличила число наших врагов ещё одним человеком — Джонсоном, зарабатывавшим свой хлеб всякими каверзами, а потому давшим герцогу Бэкингемскому совет, исполнением которого тот нанёс нам полное поражение.

Случилось вот что: благородный лорд немедленно отправился к королю и с видом глубоко оскорблённого человека сообщил ему об обвинениях Брендона, встретивших сочувствие у принцессы Мэри. Брендона сейчас же вызвали к королю, и тот заставил его повторить своё обвинение.

Брендон так и сделал, но герцог Бэкингемский сослался на всю свою прислугу, которая могла подтвердить, будто он в указываемое время присутствовал на богослужении. Так как Брендон не мог утвердительно и категорически сказать, что обе девушки видели и опознали герцога, то обвинение, высказанное им, оказалось беспочвенным. Кроме того, из всех обстоятельств дела было видно, что Мэри горячо заступается за Брендона, а к тому же герцог сумел ловко ввернуть, что только что встретил принцессу с Брендоном в самом глухом месте леса. Это усилило подозрения короля, и он начал видеть в лице Брендона главную помеху браку Мэри с французским королём.

В припадке гнева король приказал Чарльзу покинуть двор, прибавив, что только оказанная принцессе важная услуга избавляет его от позорной казни. Так герцог Бэкингемский снова восторжествовал над человеком, осмелившимся затронуть его самолюбие.

Глава XIV. Райские кущи

Король Генрих VIII в сущности не любил на всём свете никого, кроме самого себя. Но в сердце короля было место симпатии к тому, кто сумел вызвать его восхищение. Брендон восхищал и поражал короля всем своим обликом истинного рыцаря, а потому уже в самом непродолжительном времени Генрих смягчил свой приговор. Узнав, что Брендон собирается искать счастья за морем и таким образом сойдёт с пути Мэри в самом непродолжительном времени, король разрешил ему жить у меня в квартире вплоть до своего отъезда.

Однако тучи всё ещё сгущались над нашими головами. Доподлинно неизвестно, как при дворе узнали о наших встречах в апартаментах принцессы Мэри. А так как среди придворных всегда найдётся достаточное количество завистников и сплетников, то об этом вскоре было доложено королеве.

В один прекрасный день Джейн вызвали к королеве, и та задала ей прямой вопрос. Джейн принадлежала к числу тех редких при дворе личностей, которые держались оригинального взгляда, будто правда только для того и существует, чтобы говорить её, поэтому она откровенно рассказала обо всём. Екатерина Аррагонская была известная ханжа; она сначала чуть не упала в обморок от ужаса, а затем побежала к королю и пожаловалась ему, изобразив в его глазах пустую девичью шалость в виде преступно-легкомысленного поведения.

Король пришёл в ярость, вызвал всех нас четверых к себе и приказал Джейн, Брендону и мне немедленно покинуть двор. Однако Мэри призвала на помощь всю обольстительность своих улыбок и