– Спасибо, Дмитрий Ильич. Я этого никогда не забуду!

– Ладно, одно дело делаем. Ни на кого не обижайся. Будешь сам командиром полка, поймешь, как трудно принимать подобные решения. И еще, – он расстегнул пухлую планшетку, достал оттуда несколько листков бумаги и протянул их мне. – Как знал, что пригодятся, и сохранил. Тут твоя характеристика и рекомендации тебе на вступление в партию. Моя и комиссара, они заверены командиром полка и ответственным секретарем партбюро.

– Так я вроде бы и не достоин такой чести.

– Это тебе только кажется. Кому, как не тебе, быть среди нас. Ты своими делами и поступками это доказал.

– Спасибо за доверие.

Получив распоряжения, командиры ушли собирать личный состав. Задержав Потапова, рассказали о состоявшемся разговоре. Александр Ефремович полностью согласился с нашим предложением. К нам заглянул сержант и доложил о прибытии личного состава. Дав бойцам время на сборы, мы продолжали прерванный разговор.

– Саша, скажи, а что за штатские у нас в подвале? Приписные что ли?

– Нет. С началом обстрела к нам в подвал стал стекаться народ со всех сторон. Как я понял, они то ли из автобата, то ли из Бригиток прибежали. А часть вроде бы из приписного состава соседей. Ну, и из гауптвахты народ тоже есть. У нас там сейчас такая смесь, что сразу и не разберешь, кто откуда.

– Понятно. Надо бы и их не забыть забрать.

– Сейчас там Санин и Семенов пытаются разобраться. Надеюсь, что всех соберут, в том числе и штатских.

К нам снова заглянул сержант с сообщением о готовности к выходу. Горячих попрощался и, забрав знаменосцев и отряд, ушел к столовой военторга. В помещении, где мы находились, лежало несколько погибших еще утром бойцов, и мы перешли в соседнее помещение дежурной части. Тут царил относительный порядок. Не считать же за грязь битое стекло, вездесущую пыль и пепел сожженных бумаг. Главное, был стол, стулья, пара телефонов и лежаков, обтянутых клеенкой. Стоял сейф с распахнутыми дверцами. Ветерок колыхал светомаскировочную штору. На вешалке висели забытые кем-то командирская шинель и противогазная сумка. На столе лежала документация дежурного по части. Отодвинув ее в сторону, сели за стол. Я рассказал, что в башне видел труп Наганова, тот вроде бы заступал вместе со старшим лейтенантом помдежем по части.

– Я виноват, отпустил его ночевать на квартиру. У него жена беременная. Сегодня должна была из лесного лагеря приехать. Вот он и хотел там все убрать.

– Сам-то не жалеешь, что своих в лагерь отправил?

– Нет, конечно. Хорошо, что большинство семей там находятся! А ведь я тебе не поверил ночью. Послал посыльного к комиссару. Да не дошел он, видимо. Вскоре после его ухода начался обстрел и бомбардировка Арсенала. Снаряды вокруг посыпались, несколько крупных попало в здание, обрушив часть кровли и помещений. Вынесло внутренние перегородки, завалив спящих людей. Часть снарядов были зажигательными и вызвали пожары. Их быстро локализовали. Хорошо, что ящики с песком были везде расставлены. Кроме того, пришлось и другими делами заниматься – документы уничтожать и личный состав спасать из-под завалов. Санин с начхимом Семеновым молодцы. В подвал раньше меня прибежали и начали там оборону организовывать и людей собирать. А медики лазарет развернули.

– Много раненых?

– Много. Ты до них не дошел, они дальше в отсеке лежат. Там недалеко и часть погибших лежит. Остальные тут по зданию разбросаны. Похоронить не успели, а теперь даже и не знаю, когда это сможем сделать. Наверное, теперь только после того, как назад вернемся. За пару дней, я думаю, ничего страшного с ними не случится. В подвале прохладно.

– Похороним. Наше здание на диверсантов проверяли?

– После твоего ухода начали проверку. А закончили только после эвакуации людей из казарм. На втором этаже нашли несколько немцев в форме и с оружием. Кого застрелили, а двоих взяли в плен. Сказали, что ждали нападения у нас здесь уже несколько дней. Как они попали в здание, ничего не сказали. Ответили, что просто вошли. Чтобы долго не возиться, мы их расстреляли.

– И правильно сделали. Боеприпасы и оружие у всех есть? А то вам с боем придется выходить.

– Есть. Из оружеек откопали. Да и со склада немного успели получить, пока немцы не ворвались в башню и не заняли Бригитские ворота. С артиллеристами хуже. Их всего несколько человек к нам успели из кольцевой перейти. У них конский состав частью погиб. Все орудия не получится вывезти. И так много пушек от обстрела пострадало. И боеприпасы к ним тоже не на чем будет вывезти.

– Забирай все, что получится, а лошадей надо искать повсюду, в том числе у соседей. У них тоже артиллеристам досталось. Я тебя вот о чем хотел попросить. Оставь часть артиллеристов со мной. Мне нужны расчеты на те орудия, что не сможете вывезти. Желательно добровольцы.

– Хорошо, если найдутся добровольцы, забирай. Ты все-таки решил здесь остаться?

– Да надо же кому-то прикрыть ваше отступление, а то немцы за вами следом попрут. Так что будет у вас время привести себя в порядок. Ты не в курсе, связь есть?

– Ночью с дивизией, штабом армии и погранотрядом не было. Где-то обрыв. Связистов направлял для починки, но те так и не вернулись. А с частями гарнизона не связывался. Необходимости не было.

– Давай попробуем? – предложил я.

– Давай. Только ты сам этим займись. Я пойду вниз, народ надо выводить.

Сняв трубку телефона, попытался связаться с коммутатором. На удивление, тот ответил. Дежурная смена коммутатора оставалась на месте. Уточнил, с кем есть связь. Мне ответили, что с началом обстрела были звонки из 44-го полка, батальона НКВД. Они пытались созвониться с дежурным по части, но им никто не ответил. С городом связи нет, линейщики так и не вернулись. Радиостанция повреждена, восстановить ее пока не могут. Связи с батальонами в укрепрайоне нет. Я попросил ребят обзвонить части гарнизона и доложить сюда. Вызвав одного из бойцов, дежуривших в коридоре, поручил ему дежурство на телефоне. Сам пошел в казарму посмотреть, как там дела.

Мои парни не сидели без дела. Одни, натаскав из коридора ящики с песком, укрепляли ими окна. Другие пополняли боекомплект или подкреплялись консервами, запивая водой из фляжек. Бачки с водой были полными. Оставленные в казарме бойцы дополнили рассказ Потапова о событиях в Арсенале.

С началом обстрела многих охватила паника. Через выходы рванули на улицу, а там падали, пораженные осколками. Много погибло еще здесь в казармах под завалами. Более выдержанно вели себя сержанты – выдавали оружие и боеприпасы, стреляли по немцам. Одними из последних спустились в подвал. Охрану в здании никто не додумался оставить, бросив все на произвол судьбы. Вот мои и натаскали к себе из соседних казарм еще оружия и боеприпасов, чистого постельного белья, катушек телефонного провода и пару политотделовских радиостанций. Поблагодарив за все сделанное, предупредил всех о выходе полка из цитадели и о том, что мы остаемся прикрывать отход. Вроде бы никто не возражал, не потребовал все бросить и отступать вместе со всеми. Не сказать, чтобы у бойцов были счастливые и радостные лица, но и скорбных, удрученных лиц не было. Была решимость воинов, познавших смерть товарищей и радость победы над врагом. За те несколько часов войны все словно повзрослели на десяток лет.