– В Лондоне.

– Почему вы должны ехать?

– Потому что давно уже там не была.

– Но Париж тоже стал вашим домом, разве нет?

– У человека может быть только один дом.

– Значит, вы скучаете по дому?

– Просто я чувствую, что должна ехать. Я уже очень давно не видела бабушку.

– Надеюсь, вы не уедете вот так сразу. Мы провели вместе столько хороших дней, вы согласны?

– Очень хороших. Но боюсь, что вы потратили на меня слишком много своего времени.

– Я потратил его так, как мне хотелось. Вы же знаете – эти встречи были необходимы мне так же, как, надеюсь, и вам.

– Давайте говорить прямо, – сказала я. – Вы тем самым преследовали некую цель, поэтому я и говорю, что, возможно, вы зря потратили время.

– Моей целью было получить удовольствие. Я получил его, следовательно, потратил время не зря.

Я молчала. Едва ли я смогла бы отказать ему в том, о чем он так и не попросил... разве что в завуалированной форме.

– О чем вы задумались?

– Я думаю о доме.

– Этого я не могу вам позволить. Куда мы идем завтра?

– Завтра я буду готовиться к отъезду.

– Прошу вас, останьтесь. Подумайте, как одиноко мне тут будет без вас.

– Мне почему-то кажется, что вы быстро найдете себе другое развлечение.

– Вы считаете себя... развлечением?

– Нет. Это то, чем я не намерена стать.

– Вам известны мои чувства к вам.

– Да, вы их выразили предельно ясно.

– Вам нравились наши экскурсии?

– Они восполнили пробелы в моем образовании.

– Вы будете скучать, когда уедете?

– Наверное, буду. Но у меня очень много дел в Лондоне. Там многое нужно будет переделать на новый лад.

– Значит, вы забудете меня?

– Конечно, я буду думать о вас.

Он взял меня за руку.

– Почему вы боитесь? – спросил он.

– Боюсь? Я?

– Да. Боитесь. Вы... боитесь подпустить меня слишком близко.

– Просто я не такая, как знакомые вам женщины.

– Это и в самом деле так. И это является одной из причин, почему я нахожу вас такой привлекательной.

– По этой же причине я и веду себя иначе, чем вы того ожидали.

– Как вы можете знать, чего я ожидаю?

– Потому что ясно представляю себе ваш образ жизни.

– Вы так хорошо меня знаете?

– Достаточно, чтобы сделать некоторые выводы.

Он крепко сжал мою руку.

– Не уезжайте. Давайте узнаем друг друга... действительно хорошо.

Я понимала, что он мне предлагает, и устыдилась того, что мне ужасно хотелось согласиться. Сердясь сама на себя, я попыталась стряхнуть это наваждение. Любовная связь? Она будет жаркой и иссушающей... до тех пор, пока не спалит сама себя без остатка. Такие приключения – не для меня. Я хотела устойчивых отношений. Несколько недель, возможно, месяцев, пылкой страсти не могли мне их заменить.

А если предположить, что он предлагает брак? И даже в этом случае я бы заколебалась. Чувство здравого смысла подсказывало мне, что я должна обдумать все самым тщательным образом, прежде чем решиться вступить в какие-либо отношения с этим человеком. Но он, конечно, не предлагал мне замужество. Он женился когда-то по настоянию семьи, а теперь хотел только свободы... и никаких обязательств. У него уже есть сильный здоровый наследник. Он выполнил свой долг перед Карсоннами и больше не свяжет себя брачными узами. Он будет свободен.

«И почему я позволила зайти этому так далеко? – думала я. – Как я допустила, чтобы он завладел моими чувствами? « Но это случилось, и я понимала, что этот человек может погубить меня.

Я смотрела на горделивого воробья, важно распушившего свой хвостик, и на маленькую воробьиху, неотступно скакавшую за ним чуть позади.

Почему-то это придало мне силы.

Никогда. Никогда, сказала я себе.

Думаю, нам уже пора, – произнесла я довольно холодно, поднимаясь со скамьи.

Вскоре после этого разговора мы с Кэти вернулись в Лондон. В пути нас сопровождал отец, который был категорически против того, чтобы мы путешествовали одни. Я знала, что он рад нашему отъезду, потому что настойчивое преследование графа, особенно после того, как он появился вслед за нами в Париже, вызывало у него безумную тревогу за меня.

– Ты рада, что побывала во Франции? – осторожно спросил он меня.

Я ответила, что это был один из интереснейших периодов в моей жизни, после чего он замолчал и больше уже ни о чем не спрашивал.

Я была очень рада снова видеть бабушку. Она внимательно приглядывалась ко мне, и как только мы остались вдвоем, приступила к допросу.

– Ты очень изменилась... стала выглядеть как-то моложе. Я заметила это, как только ты вошла.

Я рассказала ей, что видела Рене на кладбище.

– Я ходила туда посмотреть на могилу матери, – объяснила я ей.

– Так значит, ты виделась с братом твоего отца. Он говорил с тобой?

– Да, и был очень приветлив. Он приходил на могилу Элоизы. Он сразу понял, кто я такая, так как до него доходили слухи, что я нахожусь в гостях у отца. Он сказал, что я очень похожа на маму. Она растроганно кивнула.

– Интересно, что он подумал, когда увидел тебя там. Вряд ли он рассказал об этом старику. Иначе бы тот уже поднял шум.

– Знаешь, мне показалось, его больше заинтересовал мой шарф, чем я сама.

– Шарф?

– Да. Я уронила его, а он поднял и увидел, что это «Салонный». Тогда он заговорил о Филиппе. Он думал, что это было его изобретение. И когда я сказала, что изобрел его Чарльз, он был просто потрясен.

– Это семейство не в состоянии думать ни о чем, кроме шелка. Их, должно быть, здорово выбило из колеи, когда они узнали, что кто-то другой, а не они, сделал такое изобретение. Но, по-моему, случилось что-то еще?

– Знаешь, там есть замок?

– Карсонн? Конечно. Все знают замок и де ла Туров.

– Я познакомилась с Гастоном де ла Тур.

– С нынешним графом!

Я кивнула.

– О-о, – с непонятной интонацией произнесла ба бушка.

Я рассказала ей, как наткнулась на его собак в лесу и о том, что он пригласил нас к себе на vendange и Кэти очень подружилась с его сыном.

– Да, это интересно, – сказала она, пристально глядя мне в лицо.