— Вы приглашаете нас за этот стол, но обращаетесь как с рабами. Вы лжете, дезинформируете, манипулируете! — рычит Рэт.

— Ух ты, ведем себя как более цивилизованные версии Темных Принцев, — насмехаюсь я.

— Вы владеете информацией, которой не дéлитесь, — отвечает Киалл. — Мы больше не союзники. Пошли вы.

Он и его брат исчезают.

— Э, они только что телепортировались? — спрашиваю я, настороженно оглядываясь.

Я готова в любой момент снова перекатываться и нырять.

— Мы стали менее предсказуемы, — мурлычет Р’йан.

— Вы по-прежнему достаточно предсказуемы, — говорит Риодан.

Р’йан телепортируется за миг до того, как Риодан успевает к нему прикоснуться.

— Моя голова отнюдь не в заднице. Советник был разменной монетой. Мы знали, что ты хранишь секреты. Мы хранили свои. — Слова Светлого повисают в воздухе. — Твои барьеры больше не в силах нас сдержать.

— Твои барьеры не работают? — потрясенно спрашиваю я.

— Это они так считают, — бормочет Бэрронс.

— О, это, чтоб вас, чудесно! — рычит Драстен. — Нам не с кем телепортироваться.

— Айе, — соглашается Дэйгис. — И каков теперь чертов план?

Риодан слабо улыбается.

— Это и был план.

Я ахаю, когда Невидимая Принцесса, от которой я, предположительно, должна была защищать Девятерых, телепортируется в комнату, материализуясь за Бэрронсом и Риоданом.

Она берет каждого под руку.

И все трое исчезают.

Я не боюсь твоих клыков, я восхищаюсь тем, что в них[56].

Мак

Когда в твоем типи[57] только шерифы и ни одного индейца, у тебя одна проблема (если только ты не главный начальник, диктующий ход войны, или не накоротке с этим начальником): ты понятия не имеешь, что происходит.

Я не накоротке с Риоданом и, по всей видимости, с Бэрронсом тоже.

Но у меня для них новости: если они считают, что я соглашусь быть скво в их шовинистических вигвамах, они ошибаются.

Горцы ушли из магазина не настолько злыми, как я ожидала, и Дэйгис сообщил, что до часа икс они собираются провести время со своими женами. И у меня создалось впечатление, что либо они в курсе плана, либо у них есть повод считать, будто Риодан и Бэрронс намерены во что бы то ни стало спасти Кристиана. Келтары напоминают мне Риодана, они привыкли терпеливо нагромождать сложные кампании, преследуя долгосрочные цели. Подозреваю, что они видят на несколько шахматных ходов дальше, чем я. Пока что. Я учусь.

Я не знаю, в курсе ли происходящего Джейда/Дэни или настолько же сбита с толку, как и я. Ее холодное красивое лицо не выдает эмоций. Я скользнула за шкаф и сохраняла полную неподвижность, пока не услышала, как за ней звякнул колокольчик, а затем простояла еще дополнительные десять минут, чтобы убедиться: Джейда не притворилась и не затаилась поблизости, готовая прыгнуть на меня, как тигр, как только я шевельнусь, и попытаться забрать копье и запереть меня под аббатством.

Со временем я расслабилась и смогла вдумчиво оглядеться. Джейда ушла — она явно не стремилась проводить со мной больше времени, чем я с ней.

Теперь, сидя перед камином и опустошая пачку немного просроченных чипсов, я размышляю: почему, какой бы ни была шахматная партия Риодана и Бэрронса, они могли захотеть, чтобы Принцы думали, будто барьеры больше для них не преграда.

Я слабо улыбаюсь. Я действительно учусь этой игре. Скоро буду придумывать планы, вместо того, чтобы расшифровывать то, что придумано без меня.

Потому что Принцы расслабились бы.

Чтобы побудить их еще больше снизить защиту, Риодан заставил Киалла и Рэта поверить, будто они жизненно необходимы для его плана, а сила бьет в голову Невидимым Принцам быстрее, чем ночь опускается в Фейри.

Когда кто-то ощущает угрозу, он обходит дом, прежде чем отправиться в постель, но когда кто-то чувствует себя в безопасности — глупая вера в несуществующее понятие, — он не станет тщательно проверять все двери и окна, он, возможно, будет слишком занят празднованием того, что принял за победу над врагом.

Именно в этот момент враг и нанесет удар. Бэрронс и Риодан пошли за Принцами.

Риодан перехватил договор, который хотела заключить Джейда: предложил убить Принцев в обмен на информацию о местонахождении Кристиана, и, после тех вопросов Папе Таракану, которые я подслушала в его офисе, я подозреваю, что он повысил ставку, предложив Принцессе и голову Р’йана, тем самым став союзником единственной Феи королевской крови, оставшейся в живых в Дублине. По крайней мере пока. Зачем договариваться с тремя Принцами Фей, если достаточно договориться с одной Принцессой?

Они отправились за моими насильниками без меня.

— Сукин сын, — бормочу я.

Теперь я зла на Бэрронса по двум причинам.

***

Час спустя, когда звенит колокольчик, я даже не оборачиваюсь. Сидя на диване спиной к двери, я и без того знаю, что это Бэрронс. Я его чувствую.

— Если ты вернулся сказать мне, что убил Принцев, я никогда больше с тобой не заговорю.

Я почти жду, что он ответит: «Отлично. Я как раз размышлял над тем, когда же вы наконец заткнетесь».

Но единственным ответом служит глубокий, атавистический рокот, и я напрягаюсь. Он пугает меня на примитивном, клеточном уровне. За мной сейчас не Бэрронс.

За мной его звериная версия.

Я слышу царапанье когтистых клешней по полу, когда он, крадучись, идет по магазину, слышу доисторическое тяжелое дыхание, обрамляющее то, что звучит рокотом смерти, пойманным в его грудную клетку. Звериная версия Бэрронса и есть смерть: первозданный главный хищник, вершина пищевой цепочки. Я несколько раз видела его частичную трансформацию, но полное превращение наблюдала только дважды. Оба раза я очень четко понимала, что рядом со мной присутствует нечто совершенно нечеловеческое, им управляют абсолютно иные императивы, он не знает пощады ни к кому, кроме себе подобных.

Сначала существо проходит за моей спиной, потом сбоку от меня, а потом — мимо дивана и оказывается в моем поле зрения.

Я сижу неподвижно и смотрю на него. Почти трехметрового роста, с черной кожей, существо совершенно голое и, несомненно, мужского пола. Массивные мускулы с четко выраженными венами и сухожилиями, алые глаза с нечеловеческими вертикальными щелками зрачков. Три ряда длинных, смертоносных рогов на костяных гребнях по обе стороны головы увенчаны какими-то кровавыми ошметками.