его около часа вымещая всю свою злость. Все не мог простить ему тогда сломанный, а теперь уже перекошенный, нос.

На всеобщее удивление Джонсон избавился от ненависти к испанцам, осознав, что те, кто его избивали и гадили ему его харчи, заслуживают смерти, а солдаты что мирно прогуливались по уличкам Гаваны и просто филонили — простые люди, что верят в святость службы. Капитан смог понять себя по-настоящему, свои мотивы, цели и мысли, что гложили всю его жизнь. Пообещал себе, если когда-нибудь он окажется на свободе, то он обязательно, во чтобы ему это ни встало, он найдет эту чертову «Сокровищницу» и покинет это море. Если бы не его доверчивость, то все могло бы уже свершиться.

От изнуряющих тренировок молодой капитан приобрел многое: каменный пресс, увеличенные мышцы груди, стальная спина, немного увеличились бицепсы и трицепсы, крепкие мышцы бедер и увеличенные икроножные мышцы. Все это мясо стало необходимым для уменьшения той боли, которую раз за разом получал юноша в «подарок». Ни одной складки жира на его теле, оголяя все его нутро для садистов. Не заставили себя ждать и новые шрамы от «игр». Справа и слева от пупка появились короткие полоски, следы от карманного ножа. Появились раны на предплечьях и, конечно же, шрам на всю грудину — «Пират». Большинство, конечно, оставил Лауреано, когда мимолетно заглядывал.

За пару недель Эдвард умудрился выучить испанский и мог иногда от скуки подслушивать разговоры этих тварей. Юноша смог научиться быстро напрягать отдельные мышцы своего тела, и что еще больше упростило ему жизнь. Еще по замаху Эдвард понимал, куда летит кулак солдата и напрягал именно ту часть тела.

Благодаря медитации научился в произвольный момент замедлять свое сердце сердцебиение. Настолько сильно натренировал легкие, что предел его возрос с трех минут до десятка, и научился наедаться теми харчами, что ему давала стража под видом «обеда». Его выносливость достигла необычайных высот, позволяя ему целый час непрерывно отжиматься, а после подтягиваться и сжимать пресс, поднимая ноги, к потолку вися на прутьях. Каменные мозоли появились на его руках предоставляя возможность не скользить на вертикально посаженых прутьях.

Джонсон тренировался и ждал своей многообещающей встречи с испанским Королем, в надежде демонстрацией своего вида внушить тому страх и выбить хотя бы один разговор с ним. Филип Пятый же должен был иметь хоть что-то святого за душой. Не откажет же он смертнику в его последней просьбе.

В ежедневных тренировках и бесконечном ожидании Эдвард смог провести в темнице два с половиной месяца. За это время его волосы выросли на столько что могли с легкостью закрывать его глаза, а на лице выступила грубая щетина. А на улице уже наступило двадцать восьмое апреля 1715 года.

Первые лучи солнца освятили слегка побитое лицо. Он, как и всегда провел всю ночь в кандалах, вися над полом, чуть касаясь пальцами ног ледяного каменного пола. Как только лучи солнца коснулись век, пират мгновенно раскрыл глаза.

— Еще один день… — сухой грубый голос без толики жизни прозвучал от ранее жизнерадостного капитана. — Когда же приедет ваш чертов Король, а?! — выкрикнул на испанском Эдвард двум солдатам, что стояли у входа в клетку.

— Одиннадцатого марта обещался. Но ты не беспокойся так. Мы можем за место него с тобой поиграть. — и вновь это крысиная ублюдская улыбка.

— Забавно. В собственный день рождения буду казнен. Ха-ха. — пробурчал бывший капитан.

— Что ты там опять пробурчал?! — с явной злостью в голосе прокричал второй и ударил пяткой своего сапога по пруту стальному.

— Ничего.

— Не хочешь говорить не надо. Я сам узнаю. — решился наконец и начал открывать дверцу в клетку.

Как только ключ с характерным звоном был вставлен в замочную скважину, прогремело множество взрывов сотрясая стены темницы. Солдаты, что охраняли Эдварда, от испуга свалились с ног и инстинктивно начали пятиться назад по полу, судорожно крутя головой. Рывком поднялись на ноги и побежали вглубь темницы, бросив Джонсона одного, оставив в замочной скважине заветный ключ.

— Как же достали эти ублюдки. Каждое утро стреляют из своих пушек под видом «учений». — и вновь позыв кашля. — Этих двоих видно не позвали вот они и побежали смотреть на то, что делают их товарищи. Из всех этих солдатиков есть только один нормальный — Андрес. Всегда был ко мне снисходителен. То давал побольше еды, то отводил своих вспыльчивых коллег от меня. Нормальный мужик. Только вот на кой черт я ему сдался. Смертник ведь уже. Печально, что он прислуживает этим ублюдкам, Торресу и Роджерсу.

Выстрелы из пушек и грохот за окном должны уже были прекратиться, но они напротив, становились все громче и громче. Эдвард чуть вздернул голову, отбросив волосы от глаз, и посмотрел в окно, что находилось слева, на небо через стальные прутья.

— Чаек не видно. Может, испугались. Хотя те уже должны были привыкнуть к этим развлечениям. Странно. Да и бой там затяжной получился какой-то. До сих пор стреляют по торговому судну? Ха. Разучились попадать что ли?

Но не долго смог размышлять молодой человек. В стену, на которую он опирался, пробило пушечное ядро как раз в том месте, где цепь, сковывающая его правую руку, была прикреплена к стене. Ядро прошло насквозь, влетело в железные прутья, помяло их и остановилось в этой вмятине. Эдвард упал на колено, вися на левой руке, закованной в цепи, что еще держалась в старой каменной стене. Кандалы, что висели на правой руке оказались вырванными из стены, даруя хоть какую-то свободу перемещений узнику.

— Ха-ха. — усмехнулся Эдвард и посмотрел на цепь на правой руке, что была оторвана от стены. — Как же повезло. Я дальше сам справлюсь.

Он поднялся на ноги, уперся ими в стену, обхватил правой рукой кисть левой руки и начало цепи и стал тянуть. Стена начала понемногу сыпаться в месте крепления с цепью. Эдвард еще сильнее уперся ногами в стену и еще сильнее начал тянуть цепь на себя. Через несколько секунд смог вырвать цепь, сделал сальто и приземлился на ноги.

— Свобода. — тут же побежал к дверям из стальных прутьев к замочной скважине, которой испанцы оставили ключ. — Придурки. — Эдвард отпер замок, открыл дверь и направил свой взгляд на ядро, оставшееся в прутьях. — Как же мне повезло. Еще бы метр в сторону и все. Ладно. Этот ключ еще отпирает мои кандалы. — он открыл этим ключом замки на своих кистях и сбросил цепи. — Вот теперь я на свободе. — юноша стал потирать свои запястья и повернулся вправо, куда отправлялись