Пришлось делать новый заказ, и на этот раз никто не возражал.

Снова привезли столик, племянник, к радости официантки, дал на чай очередную сотню, и беседа возобновилась, а Роджер, уже крепко подвыпивший, то и дело называл старуху «ваше превосходительство».

– Странные вы существа, – заметила она во время одной из пауз, поглядывая на Роджера поверх своего бокала с дымящейся кислотой. – По всем показателям твоей биологической системы, после принятия такого количество топлива для грузовиков ты должен потерять сознание или корчиться от судорог. Ты же сидишь и даже отвечаешь что-то, хотя и невпопад.

– Я впопад, ваше превосходительство, я вполне еще впопад.

– Ха! Он впопад!.. – засмеялся племянник и хлопнул огромной лапищей по столу. – Да ни в какой ты не впопад, ни в какой!..

И он для убедительности помахал перед носом Роджера пальцем.

– А зачем вы того парня испарили? Одно пальто осталось.

– Потому что враг!

И племянник снова хлопнул по столу ладонью.

– А чего же вы обое… обоя… Почему же вы с ними за мной гоняетесь, если враги?

– Скорее конкуренты, – прояснила старуха и икнула.

– А вот скажите мне, господа… – Роджер с трудом навел резкость на племянника. – Извините, у вас закурить не будет?

– Нет, не будет, – ответила за него старуха.

– А почему?

– Потому! – племянник поднял кверху палец. – Потому, что задымление ослабляет систему оптического наведения.

– Чего наведения?

– Всего наведения, – буркнул племянник и как-то весь обмяк.

– Тебе больше не нужно пить, – сказала старуха.

– А я знаю. Я уже все выпил.

Племянник хохотнул, потом посмотрел на Роджера и погрозил ему кулаком.

– Смотри у меня, Вуйначек! Припомню я тебе…

– Чего припомнишь?

– Сам знаешь чего…

– Я ведь чего спросить хотел, господа, а кем вы были до переформатирования?

Собутыльники Роджера вдруг насторожились и как будто протрезвели.

– Что ты под этим подразумеваешь, Вуйначек? – спросила старуха.

– Я подразумеваю… Ну, или предполагаю, что вы до пере… форматирования были алкашами, да? Вот вас и форматнули, чтобы, если чего, не жалко было.

Старуха посмотрела на него долгим взглядом и сказала:

– Проспись лучше, нам скоро ехать.

– Ладно, но сначала допью.

Роджер нетвердой рукой наполнил стакан, потом вдруг нагнулся и, достав из-под кровати чемодан, принялся в нем копаться.

Старуха и племянник настороженно за ним следили, правда, руки на оружие уже не клали – коктейль сделал свое дело. А Роджер достал таблетки, закинул в рот пару штук и запил последним стаканом водки.

– Что ты принял? – спросила старуха.

– Для здоровья полезно. Хотите?

– Нет, спасибо. А теперь отдохни, а мы здесь тихонечко посидим.

Спать Роджер не собирался, он думал прикрыть глаза для виду, а когда эти двое отвлекутся – сигануть в окно. Внизу он приметил тентованный козырек какой-то лавчонки, вроде бы овощной.

Роджеру снился его зеленый жук, но не в коробке, а во всю комнату. Жук был огромен, с трудом поворачивался и о чем-то пытался сказать Роджеру на своем насекомьем языке, но Роджер, сколько ни прислушивался, ничего понять так и не смог.

Проснулся он от очень знакомого ощущения – ему немедленно требовалось в туалет по малой нужде.

Вскочив с кровати, он выбежал из комнаты и с разгона влетел в туалет. Сделал все, что хотел, затем зашел в ванную и, встав вперед зеркалом, посмотрел на свое опухшее лицо.

Потом поплескал из крана водой, попил немного с ладоней и снова посмотрелся в зеркало. Могло быть и хуже, конечно, но, видимо, таблетки помогали, поскольку чувствовал он себя не таким уж разбитым, а точнее – все еще пьяным.

– Так, минуточку… – произнес Роджер негромко и, выйдя на носочках из ванной, заглянул в комнату – старуха и племянник все еще спали, повиснув на стульях.

Ночь прошла, за окном было уже светло, а уводить Роджера эти двое собирались еще накануне.

На мгновение у Роджера мелькнула мысль – они вообще живы? И он сделал несколько шагов в глубь комнаты.

Живы. Дышат, но едва заметно. Может, это нормально для них?

Самое время бежать не оглядываясь, однако чемодан стоял между старухой и кроватью, да и ботинки Роджер во сне сбросил, а убегать босым тоже было неправильно.

Однажды ему приходилось бежать совсем босым, но это было не бегство, а сплошное мучение. Ботинки следовало забрать. И чемодан. А потом бежать.

Роджер осторожно обошел племянника – приближаться к старухе он опасался, та была слишком проницательной.

Он протиснулся между столом и кроватью, взял чемодан и, подхватив другой рукой ботинки, вернулся к двери.

Быстро обулся и, распрямившись, заметил, что старуха пошевелилась, потом вздрогнула и, открыв глаза, уставилась на Роджера.

Тот шагнул к племяннику, выхватил из его кобуры оружие и, интуитивно щелкнув по кнопке, направил на Берту.

– Только без глупостей, полковник, давайте разойдемся без шума.

– Дурак, если ты сейчас выстрелишь, это здание сложится вместе с тобой…

Племянник тоже проснулся и первым делом хлопнул себя по левому боку, проверяя оружие.

– Ты проспал свой спаллер, майор, – сухо прокомментировала старуха. Племянник резко обернулся и увидел наставленное на него оружие.

– Спокойно, ребята, – сказал Роджер, отступая к двери.

Вдруг старуха что-то крикнула, и племянник рухнул на пол. Роджер упал на пол, и ослабленный заряд задел его плечо.

– Ай! – вскрикнул он. Ощущение было такое, будто приложили горячую сковородку. – Ну держись, тварь!..

Он вскинул оружие и не глядя пальнул в дверной проем. Раздался страшный грохот, и Роджер, перекатившись к стене, в прыжке выбил входную дверь и помчался по коридору к лестнице, прижимая к себе чемодан и шипя от боли в плече.

Прыгая с пролета на пролет, он не сразу заметил, что повсюду звучат пожарные сирены, а постояльцы отеля выбегают в коридоры.

Сунув трофейное оружие под пиджак, Роджер миновал запруженный перепуганными людьми холл и, выбравшись на улицу, поразился тому, что наделал всего один выстрел.

Стена номера, в котором он стрелял, вывалилась наружу и теперь представляла собой завалы из битого кирпича, над которыми вились тучи пыли. Под этими руинами остались лотки с фруктами и овощами, а также брезентовый козырек, на который Роджер рассчитывал в случае побега.