понимаю, что я по-настоящему стала от него эмоционально зависима. И очень боюсь его потерять.

Но между здоровьем ба и мужчиной я никак не могу выбрать второе. Да и стоит только вспомнить ее голос по телефону, руки трясутся, ноги ватные, и мне становится страшно уже не от полета, а от того, что может случиться, пока меня нет с ней рядом. Фантазия работает быстрее головы, и я уже себе напридумывала такого, что впору самой пить валерьянку.

Нет. Мне нужно улететь. И как можно быстрее.

Мысль о билете потянула за собой мысль о деньгах.

Бегу к кошельку, вытрясая содержимое, понимаю, что всей наличности, что у меня осталось, не хватит и на половину билета на самолет. Отчаяние накрывает еще больше. Помимо этого мне еще предстоит билет на такси, поезд и хотя бы чашечка кофе с булкой, иначе, так и не позавтракав, я умру с голоду. И в моей ситуации только два выхода: бежать к Диккерсу и слезно умолять выдать мне мою зарплату за практику уже сейчас, или идти к Даму и просить его… помочь. От мысли об этом щеки идут пунцовыми пятнами, а на ум приходят слова Тимура про “расчет”.

Стыдно. Очень стыдно. Но Дам ведь знает меня. Не подумает ничего плохого, тем более, как только мне оплатят практику, я верну ему все до копейки. Иначе не смогу. Так что этот страх – это все у меня в голове. Я знаю, что он не откажет, даже наоборот – будет только рад помочь!

Да. Решено. Так и нужно поступить. И заодно предупрежу об отъезде, чтобы он знал, что я ни в коем случае не сбегаю от него. Просто буду ждать в столице.

О том, что он решится улететь вместе со мной, даже думать боюсь. Наверное, это сейчас был бы самый потрясающий для меня подарок.

Пока я скидываю остатки вещей, закрывая чемодан, который распух из-за беспорядочно наваленной горы одежды, раздается стук в дверь. Я даже подпрыгиваю от неожиданности. А когда оборачиваюсь, в первое мгновение просто теряю дар речи.

– Лина? – сталкиваюсь с голубыми глазами той самой Ники.

Глава 37. Дамир

– Поговорим? – отпустив Еву, захожу на кухню, где мое исчадие ада, уже вальяжно развалившись на барном стуле, попивает кофе из моей чашки. Честное слово, для полноты картины только рогов и хвоста из задницы не хватает, а так один в один дьявольское отродье. Улыбка и взгляд соответствующие.

– Думаешь, надо?

– Тимур, заканчивай.

– Что заканчивай? Па-па, – с издевкой говорит Тим, делая смачный глоток кофе и закидывая ногу на ногу.

Не к месту думается, что наш со снежинкой завтрак эти гастролирующие клоуны обломали.

Я вздыхаю, потирая виски, и усаживаюсь напротив сына. Складываю руки на стол, сцепив пальцы в замок и титаническими усилиями держу себя в руках, стоит только вспомнить, каких не далее чем десять минут назад поганых гадостей на нас тут вылило это залюбленное и в задницу зацелованное “чадо”.

– Комедию ломать заканчивай, зрители разошлись. Пришло время поговорить серьезно, как два адекватных человека. Хотя второе явно не про тебя.

– О чем поговорить? Может, о том, что ты мою девчонку совратил?

– Твою? – даже ухмыляюсь, а пальца сами собой сжимаются до боли в суставах. – Я прекрасно знаю, что ты успел спутаться со своей напарницей, так что заканчивай мне эту херню заливать! – не замечаю, как голос срывается на рык.

Краем уха слышу, как за спиной хлопнула входная дверь, а значит, Ева ушла. Две минуты, а мне уже категорически не хватает ее рядом.

– Значит, уже настучала? Ах, как удобно! Сын обидел, пошла бате пожаловалась, класс. Игра на два фронта.

– Рот закрой! – подаюсь вперед, начиная по новой закипать. – Это я еще у тебя не спросил, какого х… ты вообще потащил ее за собой на практику?

– Рассказать? – лыбится Тимур.

– И так догадываюсь. Может, ты удивишься, но я тоже был молодой и пользовался женским вниманием, но чтобы такую, как Ева… пальцем бы не тронул! Ты вообще не чувствуешь разницы между невинными девчонками и своими легкодоступными подстилками?! У тебя вообще напрочь атрофировалась совесть и понятия элементарного уважения к женщинам?

– Ну, допустим, невинной она была до встречи с тобой. А говоришь пальцем бы не… –  я подскакиваю, хватая “остряка” за воротник джемпера, поднимая на ноги и вытаскивая из-за стола.

– Еще хоть слово, хоть намек… – встряхиваю за шкирку.

– Понял-понял, не глухой! С лестницы спустишь! Пусти меня! – дергается Тимур, сбрасывая с себя мои руки, и практически отшвыривает чашку с недопитым кофе в мойку. Та со звоном приземляется и, судя по всему, раскалывается.

Прекрасно. Картина, мать его, маслом! Никакого уважения ни к людям, ни к вещам, а про деньги я уже совсем молчу.

Ох, кто бы знал, как чешутся кулаки! Как кипит все внутри. Бурлит. Фонтанирует злостью. Невероятно сильно хочется стереть эту самодовольную ухмылку с лица сына. Сбить. Но тогда я просто к херам собачьим перестану себя уважать, если подниму на этого гаденыша руку. Ремень по нему плачет.

– Давно ты начал все проблемы кулаками решать? – словно прочитав мои мысли, выдает Тим.

– Удивительно, но ты единственный, кому за последние двадцать лет мне хочется начистить рожу в целях профилактики. Уникум, который никаких слов не понимает.

– Тут уж как воспитали!

– Ребенок ты, Тимур. Как был мелким сопливым пацаном, так до сих пор им и остался. Ты не то что за кого-то, даже за себя элементарно не можешь нести ответственность! Пустил свою жизнь по наклонной, и если бы не мы с матерью, где бы ты уже оказался? Спился, снаркоманился или по кускам тебя бы сшивали после твоих лихачеств в центре города, – машу головой, смотря на собственного сына и понимая, что ничего не поменялось. Как он орал в супермаркете, когда ему не покупали конфеты, так до сих пор и “орет”, только теперь супермаркет заменила “жизнь”.

– А надо быть как ты, я полагаю? – отступает, пряча руки в карманы джинсов. – Захотел – взял, а мнение других даже не интересует? – выплевывает и сверлит меня своим недовольным взглядом Тимур, таким, будто я на его собственность покусился. Только вот мы прекрасно оба знаем, что Ева ему на хер не нужна была тогда