– Но почему он нуждается в тебе?

– Его обвинили в преступлении, которого он не совершал.

– В каком преступлении?

– Я не могу тебе сказать, сначала мне нужно поговорить с ним. Хочу уговорить его бежать, но если он не согласится, ему понадобится моя, точнее, наша помощь.

– О’кей. – «Я верю тебе, Джулия. И собираюсь верить тебе до конца своих дней».

– Патрик, пожалуйста.

– Не вечно же я буду в тюрьме. Во всяком случае, надеюсь, что они не упрячут меня туда навсегда. – Патрик нахмурился. Это возможно, подумалось ему, если ими будет руководить Кейси Инглиш, которая постарается забросить подальше ключ от его камеры. – Зато когда меня выпустят из тюрьмы, я буду совершенно свободен. И мне не придется больше прятаться.

– Ты не попадешь в тюрьму, Патрик. Я не допущу этого!

– Прошу тебя, не беспокойся обо мне. Пожалуйста, отдавай всю свою любовь Мерри и Джеффри. А обо мне забудь. Я сам вырыл себе могилу.

– Ты не делал этого!

– Что ж… Теперь я выбираю другое – я не хочу убегать и не буду бороться. Я устал. Завтра же утром уеду в Саутгемптон. Буду ездить верхом, гулять по пляжу и рисовать – до тех пор, пока они не придут за мной. И пожалуйста, не беспокойся обо мне, Джулия. Все будет хорошо.

– Мамочка! – радостно закричала Мерри, едва увидев Джулию на следующее утро. – Папа был здесь вчера! Ой! Да он пришел снова!

– Папа теперь всегда будет со своими девочками, – ласково проговорил Джеффри, целуя дочь. – Как ты сегодня, детка?

– Мне лучше! Живот не болит, и я так хорошо себя чувствую.

– Я так рад, дорогая. Я зашел сказать тебе «доброе утро» и пообещать, что скоро вернусь. Мне просто надо кое-что доделать на работе. – Джеффри перевел взгляд с Мерри на Джулию, не уточняя, что еще он должен сделать этим утром.

«Я должен попрощаться с Дайаной, Джули. После того как я скажу ей «до свидания», мы больше никогда не увидимся». Он сказал об этом Джулии еще прошлой ночью. Они разговаривали обнявшись в постели и делились друг с другом всеми своими новостями и опасениями, а их старые раны от этого разговора быстро зарубцовывались. И они знали, что отныне их любовь не омрачат недоверие и недомолвки.

Джеффри ждал Дайану в ее кабинете, когда она вернулась с обхода. Одного взгляда в его синие глаза, которые Дайана так хорошо изучила, было достаточно, чтобы узнать правду. В них она увидела извинение и надежду – извинение для нее и надежду на полную любви жизнь с Джулией и Мерри.

– Я счастлива за тебя, Джеффри, – прошептала Дайана.

Она знала, что будет очень скучать по Джеффри. Однако понимала, что это не будет столь серьезной утратой, как потеря Сэма и Чейза.

– Я был готов прожить с тобой жизнь, Дайана.

– Знаю… – «И еще я знаю, что твоя любовь к Джулии безгранична. Ни одна женщина не сможет заменить тебе ее. Мне это известно, потому что твоя любовь к жене так похожа на мою любовь к Сэму».

Джеффри обнял Дайану, и они долго стояли, прижавшись друг к другу. А потом одновременно опустили руки, и оба тихо прошептали:

– До свидания…

– Мистер Лоуренс! О, Джулия, как хорошо, что вы тоже здесь, – обрадовался доктор Макгрегор, когда Джеффри с Джулией пришли к нему в кабинет.

– Что случилось? Что-то плохое? – встревожились родители Мерри.

– Ничего плохого, но кое-что действительно случилось, – улыбнулся врач. – Вечерний и утренний анализы крови Мерри показали, что уровень тромбоцитов и лейкоцитов повысился. Даже если ее костный мозг вдруг заработал, я хочу подлечить анемию, тогда у организма появятся достаточные резервы.

– Как это – если ее костный мозг заработал?

– Днем будет сделан еще один анализ, и если результаты подтвердятся, я хочу отменить пересадку костного мозга.

– Вы хотите сказать, что ее костный мозг может вновь выполнять свои функции?

– Да, это возможно, если анемия была вызвана внешними причинами…

– Доктора верят в чудеса, как и все остальные люди, – тихо прошептал Джеффри слова, которые были сказаны ему одним врачом за четыре месяца до рождения их чудесной дочери.

– Здравствуйте, судья Баррингтон. Меня зовут Кейси Инглиш. Спасибо, что отвечаете на мой звонок. Я представляю манхэттенскую юридическую фирму «Спенсер и Куин». До приезда сюда я работала в офисе окружного прокурора и много занималась делами об изнасилованиях.

– Понятно. Чем могу служить вам, мисс Инглиш?

– Насколько я поняла, ваша дочь Памела была изнасилована пять лет назад. Не позволите ли мне поговорить с ней об этом деле?

– Зачем?

– Потому что я до сих пор интересуюсь делами об изнасилованиях, судья Баррингтон, и влиянием преступления на жертву, – сообщила Кейси.

– Памела сама решит, захочет ли она говорить с вами.

– Разумеется.

– Она только вчера вернулась из Парижа. Весь год она живет за границей, но приезжает домой на каникулы.

– Я могу прилететь в Луисвилл в любое время. Полагаю, Памеле поможет разговор со мной. Поверьте, я действительно имею большой опыт общения с жертвами и помогаю им. Как вы считаете, боится ли Памела, что этот человек вернется и еще раз изнасилует ее?

– Не знаю. Честно говоря, мы больше не обсуждаем этот случай.

– Но насильник так и не был наказан?

– Это верно.

– Значит, ее это может волновать.

– Возможно. Вот что, я поговорю с ней вечером и перезвоню вам завтра утром.

Кейси не знала точно, что будет делать, если ей не удастся встретиться с Памелой Баррингтон. По закону, установив личность Патрика, она должна была немедленно сообщить о нем в полицию.

Но Кейси не делала этого.

Сначала она решила прочитать все документы, собранные для нее частным сыщиком. И когда ей многое стало известно о его невеселом детстве, о том, как родная мать не интересовалась сыном, о приютах, в которых мальчик частенько находил ночлег, о его безысходном положении, Кейси почувствовала, что сердце ее готово разорваться от жалости.

Неудивительно, что Джеймс Патрик Джонс стал преступником. Неудивительно, что он ненавидел богачей, которым все было дозволено. Неудивительно, что испытывал злость и даже ярость в отношении многих женщин…

Все это имело смысл, ужасающий смысл. Он представлял собой классический портрет преступника – человека, пережившего насилие. В отместку за это он решил сам совершать насилие над другими.

Но все же, все же…

Сердце подсказывало Кейси, что Патрик не мог быть насильником. Он был так нежен с ней…