– Подозреваете ли вы кого-нибудь? Кого-нибудь, кому вы отказали? Кого-нибудь, кто проявлял к вам не просто случайный или дружеский интерес?

– Нет. На самом деле, мне даже в голову не приходит, кто мог бы это сделать. Я уверена, что это какой-то незнакомец, скорее всего из зрителей. Иначе я, наверное, заметила бы, как он снимает меня камерой.

– Ну, если учесть, как растет популярность вашего шоу, это не сужает возможный круг подозреваемых. – По старой привычке он машинально рисовал в блокноте. Рисунок постепенно превращался в лицо Дины – напуганные глаза и губы, которые никак не подчинялись ее попыткам улыбнуться. – Вы часто появляетесь на публике. Не помните кого-нибудь, чье лицо уже кажется вам знакомым?

– Нет. Я уже думала об этом.

– Я возьму с собой кассету. – Дженнер встал и аккуратно засунул блокнот в карман. – И кого-нибудь пришлю за письмами.

– Но на кассете больше ничего нет, правда? – Дина тоже встала. – Действительно, больше ничего.

– Никогда нельзя предугадать, что еще мы сможем выудить с этой пленки. Особенности оборудования или какой-нибудь характерный звук. А пока что постарайтесь не волноваться. Такое случается чаще, чем вы думаете. – Она все еще только силилась улыбнуться, поэтому Дженнер решил ее подбодрить. – Вы узнаете лишь о крупных происшествиях, например, про ту женщину, которая неоднократно пробиралась в дом к Леттерману, но на самом деле не только знаменитостям приходится сталкиваться с навязчивыми идеями. Не так давно у нас был случай, когда женщина не давала покоя одному парню, брокеру. Симпатичный, но далеко не АДОНИС. Тем не менее она звонила ему на работу, домой, посылала телеграммы, оставляла любовные записки на лобовом стекле его автомобиля. Она даже сфотографировалась в свадебном платье, раздобыла карточку, на которой он в смокинге, и сделала фотомонтаж. Потом показывала это его соседям, чтобы доказать, что они женаты.

– И что было дальше?

– Он бегал от нее, как только мог, и кончилось тем, что она устроила сидячую забастовку на пороге его дома. Мы отправили ее на освидетельствование к психиатру. Выйдя из больницы, она решила, что уже не влюблена в него. Теперь говорит, что развелась с ним.

– Мораль: все на свете проходит, и навязчивые идеи тоже.

– Возможно и так. Все дело в том, что некоторые люди управляют своей жизнью в меньшей мере, чем могли бы. Думаю, вы почувствовали бы себя лучше, если бы усилили свою безопасность.

– Я займусь этим. Спасибо вам, детектив Дженнер.

– Я буду поддерживать связь. Было приятно лично познакомиться с вами, мисс Рейнольдс, и увидеться с вами, мистер Райли. Я провожу немало времени вместе с вами обоими в своей гостиной.

– Значит, вот так, – произнесла Дина, закрывая дверь за Дженнером.

– Видишь, вот и все. – Финн крепко обнял ее за плечи. Во время ее разговора с Дженнером он молчал. Но теперь наступила его очередь. – Ты больше не должна оставаться на работе одна и допоздна.

– В самом деле. Финн…

– Не будем об этом спорить, так что даже не расстраивай меня. Ты знаешь, что я почувствовал, когда увидел тебя в холле, испуганную, отбивающуюся от Крауелла?

– Он хотел мне помочь… – начала Дина, потом закрыла глаза и вздохнула. – Да-да. Кажется, знаю. Извини меня. Если у меня будет много работы, я буду брать ее домой.

– Пока все это не разрешится, тебе нужна круглосуточная защита.

– Телохранитель? – Она засмеялась бы, если бы не боялась, что он набросится на нее. – Финн, я не буду задерживаться на работе. Я даже постараюсь брать с собой кого-нибудь из друзей на встречи и выступления. Но я не собираюсь нанимать этакого головореза по имени Рено, чтобы он ходил за мной по пятам.

– Для женщины в твоем положении нет ничего странного в том, чтобы нанять частного телохранителя.

– Каким бы ни было мое положение, я все еще Дина Рейнольдс из Топеки и не хочу, чтобы какой-то широкоплечий громила отпугивал всех тех, с кем я пытаюсь поговорить! Я не выдержу этого. Финн! Для меня это слишком отдает Голливудом. Все это так тяжело, – продолжала она. – Поверь, я буду серьезно относиться к своей безопасности. Но ведь мне никто не угрожал.

– За тобой следили, подсматривали, тайком снимали камерой, изводили анонимными письмами и звонками.

– И признаю: меня это напугало. Ты был прав насчет полиции. Я должна была заявить раньше. Но теперь я чувствую, что ситуация находится под контролем. Пусть полиция делает то, за что мы ей платим.

Финн расстроенно прошелся по холлу, вернулся к Дине.

– Компромисс, – наконец сказал он. – Боже, с тобой я должен постоянно придумывать какие-то компромиссы!

Решив, что шторм уже миновал, Дина подошла к нему и обняла, крепко прижавшись.

– Поэтому у нас с тобой такие здоровые отношения. И что за компромисс – телохранитель по имени Шейла?

– Ты переедешь сюда. Я больше не уступлю тебе, Дина. Можешь оставить свою квартиру за собой, мне все равно. Но жить ты будешь здесь, со мной.

– Забавно. – Чтобы скрепить хрупкий мирный договор, она чмокнула его в щеку. – Я собиралась предложить то же самое.

Финн наклонился к ее лицу. Ему очень хотелось спросить, согласилась ли она потому, что боялась, или потому, что он был ей нужен. Но он не стал этого спрашивать.

– А когда меня не будет в городе?

– Я как раз хотела узнать: а как ты относишься к собакам? – Дина улыбнулась. – В ближайший выходной мы могли бы заехать в приют для собак. Вокруг столько брошенных животных, что, по-моему, это неплохая мысль.

Награды не имеют значения. Добросовестный труд и удовлетворение от хорошо выполненной работы сами по себе главные награды. Звания и речи – не больше чем приемы рекламы.

Но Дина в это не верила.

Девчонка из Канзаса, чье первое появление в эфире было репортажем с выставки собак, чувствовала волнующую дрожь, выходя из лимузина в Лос-Анджелесе в качестве претендентки на приз «Эмми». И, не стесняясь, признавала это.

Был прекрасный день. Над городом стоял легкий смог, но Дина не видела его. Она видела только глубокое, акварельно-голубое небо и ослепительно сияющее белое солнце. Ароматный бриз заигрывал с элегантными вечерними платьями и тщательно уложенными прическами гостей, разнося запахи духов и цветов над восторженной толпой.

– Поверить не могу, что я здесь! – От Дины требовалось все ее самообладание, чтобы не подпрыгивать на сиденье лимузина, как ребенок в цирке. Но потом она сдалась и все равно подпрыгнула.

– Ты это заслужила. – Очарованный ее реакцией, Финн взял руку Дины и поднес к губам.

– Я это понимаю здесь, – она постучала пальцем по виску. – Но здесь, – она опустила руку на сердце, – боюсь, что кто-нибудь меня ущипнет, я проснусь и пойму, что это только сон. Уф!