Муж их ни коней моих, ни тельцов никогда не похитил…

Ахилл не связан и клятвой женихов, как другие греческие вожди. (Все они в свое время искали руки Елены и дали друг другу обещание, что не будут мстить ее избраннику и помогут ему в трудную минуту.) Но, с другой стороны, ни один воин из мифов Троянского цикла не может сравниться с Ахиллом по части подвигов на бранном поле. Он ищет славы в этой войне, кажется, что Т]роянская война и возникла только для того, чтобы он смог проявить свои превосходные воинские навыки. Что же ведет героя в бой? Только ли слепая ярость и жажда славы?

Современная исследовательница Н. И. Васильева в статье «Религия, эпос и мифология Великой Скифии» (Русская Хазария. М.: Метагалактика, 2001) предлагает видеть в гомеровских данайцах выходцев с Дона, то есть донцов. В новой интерпретации Троянской войны, предлагаемой Н. И. Васильевой, Т£юю брали не ахейцы («старые греки»), а выходцы из степей Киммерии. Никаких доказательств в пользу своей гипотезы исследовательница, однако, не приводит, данайцы с равным успехом могут быть и дунайцами. Правда, косвенным доводом в пользу такого взгляда служит несомненная связь Ахилла с Приазовьем. Но достаточно ли этого? Навряд ли. Во–первых, у нас нет никаких оснований сомневаться в объективности греческой традиции и лишать ахейцев звания победителей в Троянской войне. Во–вторых, как–никак, но амазонки — выходцы из донских степей — все–таки воевали на стороне троянцев. И действия Ахилла никак не вписываются в общую линию арийских (прарусских) племен. Ариец по происхождению, он воюет против своих соплеменников.

В связи с этим интересно привести мнение В. Г. Белинского относительно личности Пелида: «Ахилл выше всех других героев целою головою… — Ахилл представляет совокупность субстанциональных сил народа… Это герой поэмы по праву: великая геройская душа его обитает в прекрасном богоподобном теле; мужество слилось с красотою в лице его; в движениях его величавость, грация и пластическая живописность; в речах его благородство и энергия. Не диво, что боги и сама судьба помогают ему; не диво, что одно появление его, безоружного, на валу и троекратный крик обратили в бегство войско троян. Он есть центр всей поэмы: его гнев на Агамемнона и примирение с ним дали ей завязку, начало, середину и конец. Гневный, он сидит в бездействии в своей палатке, играя па златострунной лире, не участвуя в боях; но он ни на минуту не перестает быть героем поэмы, в ней все от него исходит и все к нему возвращается. Но это и потому, что он присутствует в поэме не от себя, а от лица народа, как его представитель». В. Г. Белинский никак не мог предполагать, что Ахилл может выступать как представитель древнерусского народа. Но он угадал и ясно обозначил роль и значение Ахилла в гомеровской поэме.

Средиземноморская Русь объединяла многие народы, но во главе ее стояли представители арийских династий. Вместе с ариями Русской равнины и южнорусских степей они до поры до времени составляли целостную структуру, скрепленную единством геополитических целей и задач. Троянская война символизировала крушение Средиземноморской Руси. Но крушению любой целостной структуры предшествует период раздоров и локальных конфликтов. С одним из них, по–видимому, и связано предание об изгнании Ахилла из родной страны.

В греческих мифах нигде напрямую не говорится о связи Ахилла с Причерноморьем, но один из фактов его биографии весьма кстати напоминает об этом. Воспитателем Пелида был Хирон — царь кентавров, самый мудрый и образованный среди них. Будучи сыном самого Кроноса, он обладал бессмертием. Хирон жил в глубокой пещере, где обучал наукам и искусствам многих славных героев, в том числе Кастора и Поллукса, Ясона, Теламона и Ахилла. Для греков ксн- тавры были чуждым племенем, о их происхождении древнейшие мифы ничего не говорили. Мы, однако, предполагаем, что название кентавры является словосочетанием «конные тавры», и прибыли они в Грецию с берегов Черного моря. Один из центров проживания кентавров находился как раз в Фессалии, греческом пристанище рода Пелея. К этому стоит добавить, что дед Ахилла Эак приходился зятем Хирону. Таким образом, Ахилл рос среди выходцев из арийской среды и впитал от них, под мудрым наставничеством Хирона, культуру своих предков.

Можно также вспомнить и то, что в истории с жертвоприношением Ифигении на алтарь Артемиды Тавридской Ахилл выступает в роли гипотетического жениха девушки. Если этот обряд интерпретировать, как заключение какого–то договора с причерноморскими таврами об их невмешательстве в войну на стороне троянцев или поддержке ахейцев, как это сделали те же мирмидонцы, то Ахилла следует рассматривать как дипломата–посредника. Другое дело, что в греческих мифах не сохранилось никаких прямых указаний па существование таких переговоров и об их окончательных результатах. Но было бы очень странно, если бы накануне такой масштабной войны их не было.

Итак, Ахилл воюет против своих. Обида на Агамемнона была, разумеется, серьезным аргументом для него против участия в сражениях, но, думается, истинное чувство товарищества всегда бы пересилило ее. Да, пересилило бы, если бы Ахилл был стопроцентным греком и думал об интересах Греции! У него нет друзей среди ахейских царей и героев. Имя же ближайшего и верного его товарища — Патрокла (Патро–клеоса) — в переводе с греческого означает Родислав, и у нас есть все основания считать его славянином. Комментаторы текста «Илиады» единодушно отмечают, что похороны Патрокла происходят в точном согласии с обычаями и ритуалами древних русов. Часть потомков ариев и сла- вян сражалась на стороне греков против своих соплеменников. Это одна из важнейших особенностей Троянской войны, достаточно неожиданная, может быть, но ее следует принимать как данность. С этой точки зрения новое значение приобретает и спор Одиссея и Аякса о том, кому должны принадлежать доспехи Ахилла. Аякс Теламонид — двоюродный брат Ахилла (их отцы были родными братьями!), он тоже по своим этническим корням ариец. Одиссей же — чистокровный грек. Поэтому немудрено, что при прочих равных условиях ахейцы во главе с Агамемноном сделали выбор в пользу Одиссея (в версии, рассказывающей о подтасовке результатов голосования, в подлоге виновны только «верхи»). Кстати, альтернативные варианты имени Аякса (Аянт, Эант) заставляют невольно вспомнить об арийском племени антов–венетов, защищавщих Трою.

Исследователи неизменно отмечают, что в сюжете «Илиады» центральной является тема Ахилла. По существу, «Илиада» — это ахиллиада. И с этих позиций нельзя не подивиться гениальной прозорливости и величайшему таланту Гомера, который художественно отобразил судьбу человека, оказавшегося «меж двух огней». В греческих легендах сохранились некоторые «обрывки» свидетельств, открывающие непосредственно сам факт внутренних метаний героя во время Троянской войны. Правда, в рамках мифологической традиции и при условии субъективного отношения к герою–пришельцу они приобретали довольно неожиданную окраску. Так, существовали предания, что Ахилл, влюбившись в мертвое тело амазонки Пентесилеи, предался некрофилии. Когда затем он стал искать добровольцев, которые бы согласились похоронить царицу, то Терсит (самый уродливый из греков, сражавшихся под Троей) выколол у умершей глаза копьем и обвинил Ахилла в страсти, противной природе человека. Ахилл обернулся и так ударил Терсита, что, выбив ему все зубы, отправил его к праотцам. Случившееся очень возмутило всех (!) греков, и Диомед, приходившийся Терситу двоюродным братом, решил показать свое презрение к Ахиллу Он схватил тело Пентесилеи за ногу и бросил его в Скамандр. Правда, одни говорят, что Ахилл, а другие — что троянцы выловили тело из реки и похоронили его с большими почестями. После этих событий Ахилл отплыл на Лесбос, где принес жертвы Аполлону, Артемиде и Лето. Во всей этой истории, независимо от способа и характера ее пересказа, совершенно отчетливо проявляется симпатия Ахилла и ненависть греков к представительнице арийского племени. Грекам так хотелось принизить и опоганить ее образ, что они не пожалели ради этого Ахилла.