Впервые Найду выдалась возможность представить себе, насколько велико хозяйство обители, и сколько людей занимается его обслуживанием. Всюду кипела работа — монахи, послушники и насельники варили квас, мед и свечи, обихаживали скот, подковывали лошадей, молотили зерно и пекли хлеб.

Хоть брат Макарий был весьма среднего роста, ноги у него под рясой оказались длинные. Шагал он, по крайней мере, размашисто, и Найд, отвыкший от движения и свежего воздуха, быстро запыхался и выбился из сил. Да еще и непривычная одежда путалась между колен, так что парень спотыкался, а на лестницах наступал на собственные полы. Любопытные взгляды обитателей монастыря и прячущиеся в бороды улыбки, которые он приписывал своей неловкости, заставляли Анафаэля робко жаться к провожатому. Он никогда раньше не встречал так много незнакомых людей сразу — разве что на ярмарке, но там никто не обращал на него внимания, а тут…

Заметив его состояние, монах замедлил темп и повернул обратно к главному зданию. Снова войдя под высокие беленые своды, Макарий повел новиция мимо крыла певчих и остановился перед тяжелой дверью, украшенной медными полосами с литыми узорами.

— Я, э-э… — инок потеребил бороду, нерешительно положив ладонь на ручку в форме розового бутона, — пообещал Ноа показать тебе кое-что. Не знаю, будет ли тебе интересно, ты ведь… Гхм, — Макарий смущенно откашлялся, скомкав фразу, и без всякой связи с предыдущим закончил: — Я работаю здесь. В скриптории, то бишь.

Монах толкнул массивную створку внутрь. Ступая по пятам за бородачом, Найд оказался в просторном помещении с высокими потолками и рядом арочных окон, через которые струился холодный дневной свет. За пультами и конторками трудился десяток братьев и примерно столько же послушников, но в скриптории стояла благоговейная тишина, нарушаемая только царапаньем перьев и шорохом переворачиваемых страниц. От обилия свитков и оплетенных в телячью кожу томов у Найда перехватило дыхание: «Какое сокровище!» В воздухе висел запах пыли, свежего пергамента и красок, от которого приятно защекотало в носу. Это напоминало занятия с Сибелиусом в Гнезде. «Свет! Как же давно это было, будто в другой жизни».

— Здесь создаются летописи обители и переписываются священные и исторические тексты, — с гордостью пояснил Макарий, проходя между рядами конторок. Найд топал за ним, подобрав полы, стараясь не задеть наваленные на столах свитки и не свернуть на пол баночки с пахучими красками. — Здесь же живописцы раскрашивают книги, украшая их буквицами, орнаментом и образами.

Монах подвел новиция к свободному пульту, на котором покоилась раскрытая на середине книга.

— Вот, посмотри, — Макарий ободряюще кивнул Анафаэлю.

Найд послушно сделал шаг вперед. Иероглифы тан выстроились на странице ровными рядами, выведенные уверенной, набитой в каллиграфии рукой. Он едва позволил себе скользнуть по ним глазами — монах не должен был заподозрить, что мнимый подмастерье кожемяки умеет читать. Тут взгляд Анафаэля упал на поля фолианта, и парень чуть не ахнул. В искусный орнамент, окружавший текст, были вплетены медальоны, по три на страницу. Каждый заключал в себе мастерски выполненный рисунок. На теле дракона можно было различить мельчайшие чешуйки, казалось, он вот-вот оживет. Страшные глаза человека в другом медальоне сияли так, что Найд с трудом подавил в себе желание захлопнуть книгу. Лиловая аура вокруг черноволосой головы указывала на то, что это был маг.

Парень не знал, как долго стоял так, созерцая чудесные изображения — алого дракона, волшебника с огненным взором, зеркало, полное чудовищ, меч с лезвием из чистого света.

— Нравится? — Мягкий голос брата Макария вернул Анафаэля в скрипторий. Глаза его скользнули по орнаментальной рамке, окружавшей мага. Завитки узора набегали друг на друга, образовывая вязь, повторяющую одно и то же слово: «Дарк».

Найд дернулся, рука невольно толкнула пульт. Деревянная ступка с перьями и кистями различной толщины опрокинулась и, грохоча, покатилась по каменному полу. Монахи вокруг оторвались от работы и неодобрительно уставились на нарушителя спокойствия. Бормоча извинения, новиций бросился на колени и принялся собирать разлетевшиеся повсюду перья. Макарий опустился на пол рядом с ним, успокаивающе положил руку на плечо:

— Ничего-ничего. Я напугал тебя. Ты так увлекся, — инок принял стаканчик из трясущихся пальцев Анафаэля и водрузил на место. Под укоризненным взглядом старшего писари снова погрузились в работу — или, по крайней мере, сделали занятой вид.

— Знаешь, а ведь для меня это — комплимент! Значит, удались мои образы.

— Так это… вы?! — сообразил наконец Найд и выпучил на брата Макария восхищенные глаза. — Вы нарисовали дракона, меч, Дарка?!

— Как ты узнал, что это — Дарк? — удивленно вскинулся бородач.

Анафаэль понял, что проговорился. Кровь бросилась в голову: «Болван! Теперь живописец догадается, что моя история — чистая ложь. Откуда простой подмастерье может знать грамоту?!» Уставившись на носки собственных сапог, он пробубнил:

— Я не знал. Я просто… догадался.

Макарий молчал. Найд был уверен, что разоблачен, но ему ничего не оставалось, как врать дальше и надеяться на чудо:

— Я слышал легенды о знаменитом маге Темных, о зеркале демонов и Мече Света. Это ведь он? Мне всегда казалось, что злодей Дарк должен выглядеть именно так, — парень рискнул бросить на инока быстрый взгляд, проверяя реакцию.

К его удивлению, бородач сиял:

— Правда? — Заросшие густым рыжеватым волосом щеки зарделись, от улыбки на них заиграли ямочки. — А ведь это нетрадиционная трактовка. То есть я имею в виду, — поспешил пояснить живописец, делая скидку на невежество новиция, — Дарка никто еще не изображал так. Но я изучал источники. В обители очень хорошая библиотека, и…

Тут Найд почувствовал, как у него невольно выворачивает челюсти: нервное напряжение отступило, его место заняла непреодолимая усталость. Брат Макарий принял зевок на свой счет:

— Прости, мальчик, я забросал тебя малопонятными словами. Лучше я покажу, — монах склонился над книгой, поправив сидевшие на носу диковинные колеса. — Я нашел описания мага в старинных летописях времен Последних Волшебных Войн. Вот, видишь? Длинные черные волосы, тонкие черты, красивое лицо, голубые глаза. Позднейшие тексты сделали из Дарка чудовище, в котором осталось мало человеческого. Так оно, конечно, и было. Внутри. Но внешностью Господь наделил его привлекательной. Пожалуй, — Макарий оторвался от фолианта и прищурился на Анафаэля, — да, пожалуй, чем-то Дарк смахивал на тебя. Это, несомненно, делало его еще более опасным. Что с тобой? Тебе плохо?!

Инок истолковал внезапную бледность новиция по-своему. Он заботливо усадил Найда на скамью и принес кружку ледяного квасу. Парню стоило большого труда убедить бородача в том, что он может продолжать обход и последовать за монахом в храм — последний, и главный, пункт программы. На самом деле церквей в обители было несколько, но, принимая во внимание слабость подопечного, Макарий решил на сегодня удовольствоваться важнейшей святыней монастыря — собором Света Милосердного.