— Поженимся? — изумленно переспросил Перкар. — Откуда ты взял, что мы влюбились друг в друга?

Тзэм беспомощно пожал своими массивными плечами:

— Не знаю. Ничего я не знаю. Но она к тебе привязана, как раньше была привязана только ко мне и к Квэй и к Гану. Это меня испугало. И когда я подумал, что она собирается рискнуть жизнью ради тебя, такая возможность испугала меня еще больше.

— Ты испугался потому, что ты ее любишь.

— Нет, дело в другом, и это-то самое плохое. Я ведь думал: «Что я буду делать без нее?» — а не «Что она будет делать без меня?»

Перкар долгую минуту всматривался в лицо великана, искаженное страданием.

— Хизи знает? — спросил он тихо.

— Она знает, что здесь от меня нет прока. Она меня жалеет. Она старается скрыть это за всякими красивыми словами, но так оно и есть. К вам остальным она обращается за помощью, у вас черпает силу, а меня она только жалеет. И она права. От меня здесь нет никакой пользы. Да и нигде нет — кроме как в Ноле, во дворце. Там ведь такое маленькое пространство. Там легко было быть сильным, Перкар.

Перкар подумал, что никогда еще не видел такой скорби. Как и все в нем, печаль великана было огромной.

— Так что же я могу сделать для тебя, друг? — ласково спросил Перкар.

— Научи меня биться не только на кулаках. Научи меня снова приносить пользу. Дай мне знание об этой стране.

— Что? Но я же не знаю здешних краев — мой дом далеко отсюда. И я совсем не великий воин.

— Я видел, как ты сражаешься, — сказал Тзэм. — Если ты не хочешь помочь…

— Погоди, погоди, я хочу, чтобы ты понял. Я хорошо сражаюсь, потому что у меня бог-меч, а вовсе не потому, что я такой уж умелый.

— Не понимаю. Ведь это же в твоей руке меч.

— Это так. Но Харка рассекает сталь, показывает мне, куда нужно ударить — а если я делаю ошибку и получаю рану, Харка меня исцеляет.

— Но все равно: ты знаешь, как биться мечом, иначе все это не принесло бы тебе пользы.

— Это верно. Я неплохой боец, просто не такой великий воин, каким ты меня считаешь. Ну а насчет обучения… Я никогда ничего такого не делал.

— Ты все же мог бы научить меня, — настаивал Тзэм.

— Почему ты обращаешься ко мне? — с внезапным подозрением спросил Перкар. — Почему не к Нгангате, Ю-Хану или Предсказателю Дождя? Потому что я убийца? Потому что достаточно показать Перкару на врага и сказать «Убей»? Натравить, как собаку? — Юноша пытался сдержать накопившуюся в нем горечь, но она все же выплеснулась наружу. Тзэм считал себя бесполезным. Но, может быть, это лучше, чем иметь всего единственное применение? И какой прок быть убийцей, если ты боишься всего на свете?

Тзэм ничего не ответил на пламенную речь Перкара, но его брови полезли вверх.

— Отвечай, — потребовал Перкар, — почему я?

Тзэм сделал странную гримасу — Перкар не мог понять, исказил ли его лицо гнев, горе или безнадежность, — потом его губы растянулись, открыв квадратные белые зубы, словно в устрашающем оскале. Но дело было в другом: Тзэм изо всех сил сдерживал улыбку. Даже смех! Гнев Перкара погас так же быстро, как и вспыхнул.

— Что это ты? Над чем ты смеешься?

— Мне не следовало бы смеяться. — Тзэм обхватил себя руками, без успеха сдерживая хохот. — Но ты выглядел таким серьезным…

Перкар растерянно смотрел на него, но смех великана, хоть и совершенно беззлобный, заставил его почувствовать себя глупо; к тому же он обнаружил, что и сам улыбается.

— Так почему? — снова спросил он.

— Ну, я ведь выбрал тебя только потому, что ты говоришь по-нолийски… — Больше Тзэм не мог сдерживать хохот. Зрелище сотрясающегося человека-горы было таким невероятно смешным, что и Перкар не утерпел и присоединился к Тзэму.

— Знаешь, меч — это не для тебя, — сказал Перкар, когда к ним вернулась серьезность.

— Да ну?

— Нет. Во-первых, у нас нет лишнего меча, да и едва ли найдется такой, что был бы тебе по руке. Во-вторых, со своей силищей ты сломаешь любой клинок. Нет, тебе подойдет топор.

— Моя мать всегда носила при себе топор.

— Твоя мать — воительница?

— Она была одной из телохранительниц императора. Он обычно выбирает для своей личной охраны чистокровных великанов.

— Но тебя не учили сражаться?

— Только голыми руками. Меня учили борьбе и кулачному бою. Думаю, при дворе боялись научить меня пользоваться оружием.

— Могу это понять. Не хотелось бы мне иметь вооруженного раба, который втрое меня больше.

— Нет, дело не в этом. Моя мать была еще массивнее, а мужчины ее племени и подавно крупнее. Но они не… Не очень умны. Им никогда и в голову не придет взбунтоваться или убежать, пока их хорошо кормят и обращаются с ними с почтением. Но император решил попробовать… Он велел матери взять в мужья обычного человека. Говорят, это делали и раньше, но я оказался первой удачей. Император опасался, что я могу быть сообразительнее родичей матери, поэтому меня никогда не учили пользоваться оружием. Он много лет держал меня при дворе как диковинку, но потом это ему, должно быть, надоело, и он сделал меня телохранителем своей дочери.

— Они случили твоих родителей, как скот? Что за гадость!

Тзэм задумчиво покачал головой.

— Разве это так уж отличается от брака по расчету? У твоего народа такое тоже случается, как мне говорили.

— Да, иногда, но все-таки это другое, — возразил Перкар, растерявшись от такого сравнения.

— Чем же?

— Ну, потому что такие браки заключают ради собственности, наследования или заключения союза. Не для того, чтобы получить потомство определенной породы!

Тзэм хмыкнул:

— Я не такой умный, как настоящие люди, поэтому ты уж извини, но особой разницы я не вижу. К тому же в Ноле браки часто заключают именно ради того, чтобы сохранить в семье царственную кровь.

— Я… — Перкар нахмурился и тряхнул головой. — Ладно, давай вернемся к своим делам: топора у нас тоже нет. Пожалуй, учитывая обстоятельства, для воина твоих размеров и силы лучше всего подойдет дубинка.

— Ты хочешь сказать — большая палка?

— Я имею в виду деревянную булаву. Большую тяжелую ветку или ствол деревца с тяжелым утолщением на конце. Такое оружие можно вырезать ножом. — Перкар глубокомысленно покивал. — И еще можно сделать тебе копье. И щит!

— Разве мне понадобится щит?

Перкар протянул руку и ткнул пальцем в ужасный шрам, пересекающий живот великана: меч гвардейца почти выпустил ему кишки.

— Да. Ты будешь держать щит перед собой вот так… — Перкар вскочил на ноги и повернулся к Тзэму левым боком, согнув левую руку, словно в ней был щит. — А удар будешь наносить из-за щита, вот так. — Юноша поднял к плечу воображаемую палицу, замахнулся и ударил из-за воображаемого щита. — Учитывая длину твоих рук, никто не сможет подобраться к тебе достаточно близко, чтобы ударить сбоку от щита или пробить его. Вооруженный щитом и палицей, ты справишься с большинством воинов даже и без особой подготовки.