Марго кивнула, то ли в знак согласия, то ли сочувствия.

– А… Ева, как она? Все хорошо?

Света чуть выпрямилась. Она, конечно, ожидала этот вопрос, но как на него ответить?

– Да… то есть… – в ее глазах появились слезы. – Врачи сказали, возможно… она будет немного отличаться от других детей. Совсем чуть-чуть… – комок в горле не дал ей договорить, слезы хлынули сами по себе.

Марго прижала ее к себе, обе дрожали.

– Ничего… – тихо сказала Марго. – Ничего… все поправится. Все будет хорошо, вот увидишь.

Света кивала у нее на плече и Марго почувствовала, как теплые слезы капают ей на спину, скатываясь под блузку.

– Она… она слабо реагирует. Ты слышала, даже эта долбежка ее не разбудила. Но врачи сказали… что уже есть методы, и они применяются… нужно ждать, чтобы точно знать. Мозг постепенно замещает погибшие клетки, они как бы переактивируются, функции поврежденных начинают выполнять другие…

– Ну вот, видишь! Значит, все хорошо! Где это делают, Света? Ты же знаешь, деньги не проблема.

Света взяла себя в руки, Марго умела успокаивать, да и родные стены все-таки хоть немного, да помогали.

– Доценко, наш врач, сказал, в Японии, в Токио есть специальный детский центр, где проводят такие операции. Больше нигде в мире ничего подобного не существует.

Они посмотрели друг на друга.

– Давно хотела съездить в Японию, – сказала Марго.

Входная дверь открылась, появились мужья. Они несли перевязанные ленточками коробки, мешочки, пакеты с красивыми рисунками, – кажется, в комнате враз закончилось даже то место, что еще оставалось.

– Витя, – взмолилась Света, – зачем так много всего? Куда мы все денем?

– Витя? Это не Витя. Это Марго. Все вопросы к ней, – Виктор опустил коробки на пол. – Витя просто грузчик. Ладно, что носы повесили? Сегодня праздник или как? Эй, Лобачевский, наливай дамам шампанского!

Ларин, шедший позади Виктора, еле влез в комнату. Поставив подарки, он направился на кухню, откуда через минуту послышался хлопок, позвякивание бокалов, хруст откручиваемой пробки.

Он вернулся с подносом, на котором стояли два бокала пенящегося шампанского, лежала открытая коробка конфет, а с краю примостились пару рюмок коньяка.

– Внимание! – сказал Ларин. – В этот прекрасный весенний день поднимем бокалы за здоровье Евы и ее мамы, моей любимой Светланы, которой я хочу сказать спасибо. За твое терпение, мужество, стойкость. Я тебя люблю. – Он поднял рюмку, потянулись бокалы, раздался мелодичный звон.

– Отличные слова, – сказала Марго. – Может быть, и я когда-нибудь услышу похожие… – ее реплику никто не расслышал, потом что Ева проснулась и заплакала. Громко. Очень громко.

Взрослые встрепенулись, каждый в эту секунду думал о своем. Марго о ребенке, которым не может забеременеть, Света о том, что ей предстоит и как все это вынести, рассказать обо всем Ларину и… Олегу, Виктор – о новом назначении главой комиссии и докладе Президенту, а Ларин… из-за скачка напряжения в системе сгорело несколько видеокарт, требовалось срочно их заменить и это удастся сделать только завтра, потому что сегодня не его дежурство. Он хотел поменять их как можно быстрее потому что за последние двое суток курс биткоина вырос в три раза, с одного доллара до трех, – они стали богаче в три раз всего за несколько дней ничего не делая. Послезавтра привезут вторую партию оборудования, доходы удвоятся, возможно, и утроятся, предугадать точную цифру было трудно.

Предугадать вообще ничего нельзя, – подумал он, глядя на дочь, припавшую к бутылочке. Он догадывался, что с Евой не все радужно и потребуются деньги, много денег, чтобы ей помочь. Никто не заплатит, никто не протянет руки. Надеяться нужно только на себя. Если за ними ведется слежка, а он был уверен, что за ними следили, то она исходила от Успенского, это может помешать и дальше наращивать мощности, носить комплектующие и даже дежурить, – планы шпионов неизвестны, а значит, нужно было начинать думать, как от них избавиться. По его спине пробежал холодок. Никогда раньше он не мог подумать, что ему придется залезть в шкуру Голикова, директора склада порошков. Ощущать себя в шкуре затравленного зверя не слишком приятно, и Ларин не собирался быть подопытным кроликом. Слишком многое стояло на кону.

Он взглянул на дочь. Ева успокоилась с бутылочкой молока. Когда-нибудь, она его поймет. Он вышел на кухню, чтобы собраться с мыслями.

Следом направился Виктор, уже навеселе, его совсем не смущало, что он за рулем.

– Слушай, – обратился он к Ларину. – Вчера позвонили из администрации, попросили подготовить новый доклад Президенту. Это мой шанс.

Ларин сел на табуретку, вторую пододвинул Виктору. Тот похлопал себя по карманам пиджака, достал пачку сигарет.

– Черт, курить же нельзя. – Он сунул ее назад. – Я думаю, упор нужно сделать на контроле или даже запрещении любых анонимных инструментов. Если государство не может дотянуться до средств граждан, отследить сомнительные операции, о которых желательно знать хотя бы из соображений безопасности самих же людей, такие вещи должны быть объявлены вне закона, а их эмиссары нести ответственность. Уверен, президенту понравится такая жесткость, как считаешь?

Ларин закашлялся. Отовсюду, куда ни глянь, ветер гнал грозовые тучи. Почему, как только находишь занятие себе по душе, тут же сбегаются самые злобные псы со всей округи? Каждый хочет оттяпать кусок пожирнее, посочнее, желательно, ничего не делая.

– Я думаю… – Ларин наполнил рюмки коньяком. – Запретом мало что решишь… Криптовалюты и так в подполье, можно сказать. О них никто не слышал. А твой запрет будет спусковым крючком, рекламной красной тряпкой, чтобы народ кинулся в эту деятельность со скоростью голодных доберманов.

– Майнеров будем отслеживать по расходу электричества и анализу трафика, а простых покупателей – по переводам на счета бирж и посредников. Вспомни, как при Советском Союзе было, – купил доллар, сел на десять лет.

– Разве это кого-то останавливало? В Союзе доллары особо никому не нужны были… за исключением очень узкой прослойки. Но тогда и рубль стоял как вкопанный, цены не росли каждый день. Вряд ли ты напугаешь народ запретами. А если тысячи, десятки тысяч ринутся майнить и скупать биткоин? Все хотят халявы, а русский народ в особенности.

– Майнить – одно, а отмывать грязные деньги – другое. Каждый день мы конфискуем десятки миллиардов рублей левых денег, это огромная статья доходов государства. А если ручей перетечет в другое русло? Нужно отрабатывать механизм обнаружения сейчас, пока непоздно. Ты, кстати, мог бы мне помочь.

Ларин вытер пот со лба, хотя в комнате было совсем нежарко, даже наоборот.

– Это вряд ли. Я говорил тебе, что ничего в этом не соображаю. Не хочется выставлять себя идиотом. Анализ логов, – это я могу. Задачи по безопасности компьютерных сетей и систем, пожалуйста. Но я же не криптолог.