— Если будете вести себя спокойно — не стану, — согласилась Далия. — А вообще-то мне не очень хочется жить. После вчерашнего.

— Ну? — сказал Гидон через плечо. — Может, объяснишься? Времени в обрез.

— Что объяснять? — удивилась Далия. — Заряд не должен быть взорван, вот и все.

— Если бы не италийцы, твой сын был бы жив, и муж тоже.

— Аркан был глупцом, он сделал это из-за женщины. В любом случае, все это не стоит миллиона жертв. Миллиона людей.

— Миллиона италийцев. Конечно, стоит.

— Не надо ссориться, — примирительно сказал Зеев. Он боялся, что, выводя Далию из себя, Гидон добьется только того, что она начнет стрелять. Нужно выиграть время. Нужно говорить, ее внимание ослабнет — пусть даже пройдет час или два. Лишь бы Далия не стала искать передатчик.

— Я не ссорюсь, — сказала Далия. — Отойдите еще дальше, мне нужно позвонить. Быстрее!

Гидон бросил на Зеева выразительный взгляд и, вообразив, что этот взгляд был понят правильно, сделал резкий рывок вправо, мгновенно перекатившись на несколько метров и оказавшись между Далией и Зеевом прежде, чем тот сообразил, что нужно делать. Очередь из автомата прошила Зеева поперек, и он умер прежде, чем тело рухнуло на разбитый бетон.

Конечно, Далия не могла сообразить сразу, что стрелять нужно вниз мгновение спустя она была сбита с ног и продолжала палить из обоих стволов даже после того, как Гидон навалился на нее всем весом. Наконец, ему удалось перехватить запястья, и грохот прекратился.

Минуту спустя Далия, связанная, сидела на заднем сидении, а Гидон, опустившись перед телом Зеева на колени, бормотал ругательства. Зеев был мертв, а Гидон не умел делать то, что должен был сделать Зеев.

Впрочем, это не имело большого значения. Гидон знал — ничто не имело большого значения, в том числе и смерть.

— Ты ведь не умеешь пользоваться аппаратурой, — насмешливо сказала Далия. — Ты профессиональный убийца, Гидон, ты можешь меня убить, но это ведь не поможет тебе дать сигнал на взрыватель.

— Почему ты думаешь, что мы перлись сюда, чтобы дать сигнал на взрыватель? — возразил Гидон.

— Зеев говорил это. Здесь хорошее отражение радиоволн, а вам нужно именно хорошее отражение в сторону Рима, потому что взрыватель работает на радиоволнах то ли слишком коротких, то ли наоборот… Я не знаю, да это и неважно.

— Слава Творцу, что ты сама не знаешь, что делаешь, — сказал Гидон, садясь за руль. — Не нужно было, конечно, Зееву соглашаться, чтобы ты ехала с нами…

— Я убила бы его, если бы он не согласился.

Гидон пожал плечами, вытянул ноги и закрыл глаза.

— А я-то грешил на Марка, — сказал он минуту спустя. — Что ты им еще сообщила?.. А впрочем, можешь не отвечать, терпеть не могу, когда лгут. Теперь, когда ты убила Зеева, все будет еще интереснее. И если ты хочешь спросить «почему», я тебе отвечу сразу. Да, я профессиональный убийца италийцев. А Зеев был профессиональным разведчиком и замечательно владел радиоаппаратурой. Но ни он, ни я — не физики, понимаешь? Неужели ты думаешь, что нам поручили бы самое ответственное? А? Видишь ли, если мы не дадим сигнала, в действие будет введена автоматика. Только и всего. Может быть, штучка взорвется чуть позднее. Не знаю. К тому же, возможно, и нет никакой штучки…

* * *

Рав Рубинштейн сумел связаться только с равом Бухманом, официальным лидером движения «Ках». Он знал, что Бухман — лицо подставное, знал, что разговор не принесет пользы, но и сидеть сложа руки он не мог. Бухмана можно припугнуть, а дальше пусть разбирается сам. Если успеет. И если его послушают. И если к этой акции причастен «Ках»…

Так и получилось. Бухман пробормотал что-то о всемирной италийской вине, призвав в свидетели несуществующих богов от Юпитера до Плутона включительно, но о заявлении Президента Суллы решительно сказал, что большей глупости не слышал за всю жизнь. Да, италийцев нужно сбросить в море, к их богу Нептуну, но еврейский Бог не может поддержать массовое убийство. Моше сказал в главе «Принеси жертву всесожжения в Храм мой»…

Рав Рубинштейн и сам знал, что сказал Моше. Подумав, он попросил соединить его с профессором Шломо Минцем из Еврейского университета в Иерусалиме. Профессора подняли с постели, голос его был заспанным и, естественно, недовольным.

— Неужели такая срочность, что нельзя было… — начал он.

— Извини, — сказал рав. — Меня интересует, возможно ли в наших лабораториях, я имею в виду романские университеты в Тоскане или Ломбардии, собрать ядерное взрывное устройство и разместить его в Риме таким образом, чтобы никто об этом не узнал.

Профессор Минц помолчал, просыпаясь.

— Это тебя твой визави по переговорам допек? — спросил он. — У италийцев разыгралось воображение?

— У италийцев есть надежная информация — по их словам. Время акции семь тридцать. Если это невозможно в принципе, скажи «нет», и я спокойно пошлю Калигулу к дьяволу.

На этот раз молчание продолжалось значительно больше времени. Если бы не слабый шорох в трубке, рав решил бы, что профессор отправился спать.

— Вот даже как, — сказал наконец Шломо Минц. — Что же… У тебя включена защита?

— Конечно.

— Включаю свою… Да, это возможно. Более того, около года назад я давал соответствующие рекомендации кое-кому из… Неважно. И еще: насколько я понимаю, последние таможенные скандалы с российским и французским плутонием были прикрытием передачи радиоактивных материалов, которая в это время проходила по совсем иным каналам. И если хочешь знать… Ты не слышал, вероятно, о самосводящихся боеголовках?

— Нет.

— Это новинка. У русских система называется СС-34, а у американцев одна из модернизаций «Минитмена»… Запускаются десять ракет, вполне подпадающих под мирную конвенцию. Никому в голову не приходит их сбивать. При подлете к цели происходит взаимный поиск, конструкция объединяется и уже в виде, готовом, так сказать, к употреблению, обрушивается на объект…

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что это может быть и не система из десяти ракет. Десять автомобилей, например. Или десять радиоуправляемых зондов, типа полицейских. Или даже… Ну, скажем, несколько людей-смертников.

— Я понял тебя, — мрачно сказал рав Рубинштейн. — Кого-кого, а смертников у нас достаточно.

— Физиков тоже, — меланхолически добавил Минц. — Италийцы действуют неосмотрительно, я бы на их месте не разрешал романцам открывать университеты на территориях.

— Ты знаешь имена?

— Конкретные — нет. А называть подряд… Будем считать, что не знаю.

— Что можно сделать сейчас?

— Сейчас? — удивился Минц. — Не имея информации? Ничего. Ждать и уповать на волю Творца.

— Если бы Творец разговаривал со мной не через книги… — сказал рав Рубинштейн и положил трубку.