бойкот. Были отменены все авиационные рейсы на остров и прервано все морское сообщение. На Гренаду перестали доставлять и деньги – восточнокарибские доллары. 23 октября к санкциям присоединилось и Карибское сообщество (КАРИКОМ). Было прервано все телеграфное и телефонное сообщение с Гренадой, которое осуществлялось через Тринидад.

РВС отреагировал на этот бойкот реквизицией всех частных самолетов на острове и попыткой подготовить к полетам стоявший на аэродроме в Пирлзе советский АН-26. Чтобы обеспечить бесперебойную транспортировку продуктов и других товаров первой необходимости, член РВС Корнуэлл приказал 22 октября сдать совету весь государственный автотранспорт в 12 часам дня. Всем, кто не выполнит это указание, РВС угрожал «самыми строгими мерами»[394].

Все члены РВС и Коард прекрасно понимали, что события на Гренаде могут быть использованы США и их карибскими марионетками для вторжения на остров. Причем это вторжение должно произойти как можно раньше, пока мировая общественность выражала возмущение убийством Бишопа и расстрелом его сторонников. Потом страсти утихнут, и американцам уже трудно будет найти предлог для удара.

Из этого абсолютно правильного анализа следовали два вывода:

– сделать все, чтобы не дать США никакого формального повода для вторжения на Гренаду

– заручиться военно-дипломатической помощью дружественных государств, прежде всего. Кубы, ибо физически помочь могла только она (СССР находился слишком далеко).

После убийства Бишопа западные, прежде всего, американские, британские и барбадосские СМИ вдруг воспылали симпатией к лидеру гренадской революции, которого они еще несколько дней тому назад активно поливали грязью как «кубинско-советскую марионетку». Би-Би-Си сообщило, что Бишоп пытался наладить добрые отношения с США и поэтому его убили «марксистско-ленинские элементы» в гренадском руководстве. РВС пытались представить и как «продукт влияния Москвы».

Американцы сразу же заговорили о необходимости спасения жизни находящихся на Гренаде сотен граждан США, студентов медицинской школы. Об этом уже 20 октября заявил спикер Белого дома Лари Спикс: «наши опасения достигли наивысшей степени»[395].

Таким образом, предлог для военного вмешательства был сформулирован предельно четко и РВС пытался сделать все возможное, чтобы выбить из рук американцев этот козырь.

22 октября 1983 года член РВС Строуд заявил по радио, что «предпринятые недавно усилия[396] по улучшению отношений с Соединенными Штатами будут продолжены»[397].

В РВС с первых же дней существования совета были предприняты все усилия по самому бережному отношению к американским студентам Медицинской школы.

Эта частная школа была важна для любого гренадского правительства еще и как самый солидный и надежный источник валютных поступлений. Каждый год она платила 75 тысяч долларов США за лицензию на продолжение своей работы, еще 100 тысяч – за право работы в госпиталях. 300 тысяч шло на выплату заработной платы местным сотрудникам, а 2.5 миллиона студенты тратили на Гренаде. По некоторым оценкам еще 60 тысяч восточнокарибских долларов ежегодно шло на почтовые расходы школы и 100 тысяч восточнокарибских долларов – на авиабилеты.

Поэтому РВС буквально лелеял медицинскую школу с самых первых минут своего существования. Уже 20 октября вице-канцлера школы Берна посетили сотрудники госбезопасности и вежливо осведомились, нет ли у школы проблем с продуктами и питьевой водой из-за введенного днем ранее комендантского часа. Особых проблем по мнению Берна не было, но в один из двух студенческих городков школы (в Трублю) была все же доставлена вода на пожарных машинах. Самому Берну немедленно выписали пропуск на свободное передвижение по острову и предоставили полицейскую охрану.

В этот же день к Берну домой приехал сам лидер РВС Остин. Глава РВС выглядел уставшим и выразил сожаление по поводу смерти своего школьного друга Мориса. Далее он озвучил обеспокоенность тем, что дипломаты из США и восточнокарибских государств не выхолят на контакт с новой властью, к чему РВС всегда готов. Но больше всего Остин интересовался положением студентов медицинской школы. Он заверил, что их жизни и безопасности ничто не угрожает, но если кто-нибудь из них захочет все же покинуть Гренаду, то РВС окажет этому всяческое содействие. Прощаясь, Остин оставил Берну свой домашний номер телефона на случай возникновения каких-либо вопросов и пожеланий.

Сам ректор школы назвал тех студентов, кто хотел покинуть Гренаду «трусами» и заметил, что прерванный семестр им никто не зачтет. Да и как бы студенты могли покинуть Гренаду, если карибская авиакомпания LIAT под давлением Вашингтона прекратила полеты на Гренаду (а кроме нее на остров никто не летал).

Понимая все же, что никакого дружественного отношения со стороны американцев и их карибских сателлитов ждать не приходится, РВС с первых минут своего существования старался наладить добрые отношения с Кубой.

Кастро был в сложной ситуации. С одной стороны его глубоко потрясло убийство его друга Мориса Бишопа, которому он полностью доверял. С другой стороны было еще не ясно, почему и как это произошло и не несет ли сам Бишоп какой-либо ответственности за кровавые события на Гренаде. Наконец сам РВС состоял по большей части из членов ЦК НДД и хотел продолжать революционный процесс на Гренаде. К тому же старые-новые гренадские руководители просили Кубу помочь перед лицом явно грозившего острову американского военного вторжения.

20 октября 1983 года на Кубе был объявлен трехдневный траур «в связи с гибелью премьер-министра Гренады товарища Мориса Бишопа». Все флаги на государственных учреждениях были приспущены на полмачты[398]. В этот же день компартия и правительство Кубы выступили с совместным заявлением по поводу событий на Гренаде. В документе подчеркивалось, что все, что случилось за последние дни на Гренаде, было для кубинцев неприятной неожиданностью. В Гаване ничего не знали о глубоких внутренних разногласиях в НДД. Когда Бишоп был арестован, то правительство Кубы «дало своим представителям на Гренаде инструкции о том, чтобы они, придерживаясь принципов и норм внешней политики Кубы, полностью воздержались от вмешательства во внутренние дела правящей партии Гренады»[399].

Подчеркнув, что точные обстоятельства гибели Бишопа на Кубе до сих пор неизвестны, в заявлении все же четко выражались симпатии кубинской стороны к убитому премьеру: «Бишоп был одним из политических руководителей, пользующихся огромными симпатиями и уважением нашего народа за свой талант, благородство, искренность, революционную честность и дружественное отношение к нашей стране. Кроме того он имел огромный международный авторитет. Известие о его смерти потрясло руководство нашей партии, и мы глубоко скорбим в связи с этим…

Никакие доктрины, принципы или провозглашенные революционные позиции, а также никакие внутренние разногласия не могут оправдать жестоких действий, приведших к физическому уничтожению Бишопа и группы видных честных и благородных руководителей.

Обстоятельства гибели Бишопа и его товарищей должны быть выяснены, и если окажется, что